Рустам Батыр: «Муфтий не может не быть чиновником»
Государство как исламская «церковь»
Ислам как институция не может полноценно существовать вне государственного регулирования, считает мусульманский общественный деятель Рустам Батыр. Поэтому упреки в том, что, к примеру, ДУМ РТ стало неофициальным госведомством, беспочвенны. В своем материале постоянный автор «БИЗНЕС Online» предлагает способы того, как обеспечить гласное и взаимовыгодное взаимодействие госинститутов и религиозных организаций.
«Сегодня некоторые мусульмане упрекают муфтия Татарстана в том, что он превратился в госчиновника, а ДУМ РТ стало неофициальным госведомством»«Сегодня некоторые мусульмане упрекают муфтия Татарстана в том, что он превратился в госчиновника, а ДУМ РТ стало неофициальным госведомством»
ИСЛАМ НЕ МОЖЕТ БЕЗ ГОСУДАРСТВА
На этой неделе указом президента нашей страны была утверждена новая стратегия развития информационного общества. Документ вне всяких сомнений полезный, и посвящен он в основном вопросам национальных интересов и технологического суверенитета в информационной сфере. Интересно отметить, что среди основных принципов данной стратегии обозначены «приоритет традиционных российских духовно-нравственных ценностей и соблюдение основанных на этих ценностях норм поведения при использовании информационных и коммуникационных технологий». За этими витиеватыми формулировками скрывается то, о чем пока не принято говорить вслух, но что уже многие годы де-факто происходит у нас в стране. Речь идет о постепенном и последовательном огосударствлении религии в России.
Не буду говорить за православие, но об исламских реалиях могу утверждать наверняка: его огосударствление неизбежно. Хорошо этот или плохо — отдельный вопрос. Но факт остается фактом: ислам как институция не может полноценно существовать вне государственного регулирования.
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ МОДУС ИСЛАМА БЫЛ НЕЗЫБЛЕМ ВСЕГДА
Прежде всего данное обстоятельство обусловлено самой природой ислама. Все мы знаем, что в исламе не было и нет такого понятия, как церковь. Однако мало кто задается вопросом: почему? Разве ислам выступает за анархию? Нет. Тогда почему? Ответ на самом деле прост: для мусульман исламской «церковью» является само государство. Никакого другого легитимного с точки зрения исламской теологии способа институционализации ислама в нашей религии попросту нет.
Вот почему глава государства в классическом исламском праве называется имамом. Имам — это не духовное лицо, как мы привыкли считать, а лидер мусульман. Причем во всех вопросах — как политических, так и религиозных, деление на которые, кстати, неизвестно исламскому учению. Поэтому имам, т. е. глава исламского государства, полностью отвечает за религиозную жизнь своих подданных, даже пятничные службы нельзя проводить без его дозволения (рухса).
Отчасти реальная жизнь в исламских странах вносила свои коррективы в то, как подобный канонический идеал воплощался на практике. Однако государственный модус ислама был незыблем всегда. До сих пор в исламских странах работники исламского культа являются госслужащими, получающими зарплату от государства, а их деятельность организована через специальные министерства. Даже Турция, которая является светской, не отказалась от этого принципа. Все мечети там находятся в ведении Дияната, министерства по делам религии, а работники культа не только получают зарплату от государства, но и указания о том, какие темы и тезисы нужно озвучивать на пятничных проповедях в мечетях.
В РОССИИ ТА ЖЕ КАРТИНА
Сегодня некоторые мусульмане упрекают муфтия Татарстана в том, что он превратился в госчиновника, а ДУМ РТ стало неофициальным госведомством. На мой взгляд, такие обвинения с точки зрения ислама беспочвенны. Муфтий не может не быть чиновником. По крайней мере, там, где у мусульманского народа есть своя государственность. Ислам признает только единоначалие, двоевластие у нас неуместно. К слову, властный монизм связан с ключевой идеей ислама — таухидом (букв. «приведение к единому»).
Если мы обратимся к истории нашей страны, то увидим ту же картину, что и во всех исламских странах: религиозная жизнь мусульман была организована через госструктуру. В самом деле, Оренбургское магометанского духовное собрание (ОМДС), созданное Екатериной II, было не исламской церковью, как полагают некоторые критики, а государственной структурой, так сказать, министерством по делам мусульман. Поэтому муфтий назначался государством, получал от него жалованье, а само это ведомство находилось в управлении министерства внутренних дел.
После революции 1917 года, когда государственность российской империи была уничтожена, мусульмане не отказались от идеи государственного муфтията. На обломках рухнувшей империи они самоорганизовались во временное национальное правительство, у которого было три министерства. Одно из них было министерством по делам религии (диния назараты), в которое вошла вся структура прежнего ОМДС. Окрепнув, новая советская власть уничтожила и временное национальное правительство татар, но нашим прадедам удалось отстоять и сохранить одно из созданных ими министерств — диния назараты. С этим названием муфтияты в России существуют до сих пор. Поэтому муфтий, являющийся председателем диния назараты, т. е. главой религиозного министерства (хотя закрепился другой перевод: управления), по определению не может не быть чиновником. Кстати, в истории дореволюционного ислама во главе мусульман России дважды стояли абсолютно светские деятели, не имевшие никакого религиозного образования, что лишний раз подчеркивает подлинную природу муфтията: для нас это просто организационная структура, а не сакральный церковный институт.
ПРИНЦИПЫ СВЕТСКОСТИ
Конечно же, наше государство выстраивает взаимодействие с духовным управлением мусульман не потому, что того требует каноны ислама. Нет. Государство у нас светское и руководствуется исключительно национальными интересами и рациональными соображениями. В 90-е годы оно попыталось самоустраниться из религиозной сферы, и общество получило целый ворох проблем, связанных с распространением в мусульманской среде идей радикализма и экстремизма. Для всех стало очевидно, что присутствие государства в религиозной сфере — благо. Поэтому взаимодействие муфтията и государства — фундаментальная потребность народа.
Однако здесь возникает другая проблема: как это сделать в условиях светского государства? У нашего общества нет однозначного ответа на этот вопрос. Поэтому государство вынуждено помогать муфтияту (равно как и другим религиозным организациям), так сказать, из под полы: негласно, с помощью спонсорских средств окологосударственных компаний и т. д. Та же самая ситуация и с назначением муфтия, маскируемая процедурой выборов. Можно ли это все делать открыто, не нарушая принципа светскости? Уверен, что да.
В ряде европейских стран действует так называемый религиозный налог. Каждый гражданин либо декларирует государству свою конфессиональную принадлежность, либо заявляет о своих атеистических взглядах, либо оставляет данный вопрос без ответа. Исходя из этого ту часть налога, которая призвана обеспечивать духовные потребности граждан, государство пропорционально и перераспределяет либо направляет их в те или иные религиозные организации, либо на поддержание светских учреждений культуры. Все очень просто. И самое главное — справедливо.
Почему такую же систему нельзя внедрить и в России? Это раз и навсегда прекратило бы все спекуляции на тему финансирования религиозных организаций. Очевидно же, что государство должно помогать религиозным институтам. В каком объеме оно должно это делать, чтобы не нарушить принципа справедливости? В том, в каком решат сами граждане. Это будет на пользу и самим религиозным организациям, ибо заставит их работать с народом, а не только с чиновниками.
Другой подход заключается в том, что государство может оплачивать религиозным организациям предоставление населению определенных услуг. Речь идет прежде всего о социальной работе: уходе за одинокими стариками, реабилитации инвалидов, работе с сиротами и т. д. В таком случае государство как бы делегирует часть своих социально значимых функций служителям культа, которые с учетом своего положения смогут мобилизовать на их реализацию много больше людей, чем рядовые социальные работники. Это опять-таки выгодно всем: и обществу, которое получат механизм решения острейших социальных проблем, и государству, которое в дополнение к этому еще и экономит денежные средства, и самим религиозным деятелям: по крайней мере, те из них, кто занят не только молитвами, но и социальным служением, имеют в народе куда больший авторитет и уважение, чем их коллеги по цеху, всецело посвящающие себя богомольству.
А что с прямым назначением муфтия? Вопрос неоднозначный. Но если все же допустить такую возможность, то это ни в коей мере не будет противоречить светской демократии. Если мы, граждане, выбрали главу государства/республики, то назначение им руководителя мусульманской общины, а точнее руководителя ведомства по делам мусульман, есть не что иное, как опосредованное выражение воли народа. Не уверен, что так и нужно делать. Но если остановиться на таком решении, то это не будет противоречить ни принципу светскости, ни канонам исламской религии.
Сама жизнь, хотим мы того или нет, будет нас подталкивать к сценарию огосударствления ислама. Это вытекает из его природы, российской истории и мировой практики, но самое главное — того требуют интересы общества, имея в виду противостояние распространению радикализма и экстремизма. Главное — не наломать дров, ведь благими намерениями дорога, как известно, не всегда выстлана в светлое будущее.
Рустам Батыр