Палестинский вопрос в разрезе
Сейчас под фактическим контролем израильтян на оккупированных территориях проживают четыре с половиной миллиона арабов. Они имеют статус неграждан. У этих людей фактически нет неотчуждаемых прав, их жизнь проходит в юридическом вакууме. По своей сути — «Израиль» единственное в мире государство апартеида, где есть люди первого сорта и все остальные — выключенные из правового пространства.
Как в ЮАР
«Израиль» фактически захватил огромный кусок земли (кроме незаконных поселений там находятся части израильской армии — почти 100 тысяч человек). И сегодня уже не первое поколение палестинских арабов живёт на положении наследственных беженцев у себя дома!
И речь не об арабо-израильтянах, а именно о жителях оккупированных территорий. В самом «Израиле» полноправные граждане-арабы составляют почти 20% населения. Об израильских арабах как-нибудь потом. Можно сказать только, что несмотря на агрессивное самопозиционирование «Израиля», как в первую очередь еврейского государства, основная масса местных арабов с каждым новым поколением относится к палестинским соплеменникам всё менее лояльно, несмотря на общие корни.
Зачем нужны оккупированные территории? Мнение военных, одной из важнейших сил в «Израиле», практически совпадает с доктриной Римской империи: чтобы обезопасить рубежи, надо постоянно отодвигать границы в сторону врага. По этой логике, захваченные «Израилем» территории, позволяют обеспечить стратегическую оборону от враждебно настроенных арабских государств.
Чтобы переварить захваченную территорию, можно выдать местным гражданство. Но подобное чревато непредсказуемыми последствиями. Несмотря на общие семитские корни, арабы народ евреям чуждый, и по многим причинам враждебно настроенный. Уместная аналогия: в своё время Родезия и ЮАР дали гражданские права местному чернокожему населению под давлением изнутри и из вне. Для «бледнолицых» это плохо закончилось. Так вот, палестинцы для евреев это угнетённые чернокожие местные жители в ЮАР или илоты Спарты.
Сейчас трудно поверить, но в конце 1960-х годов сионисты не сомневались, что смогут успешно управлять огромными массами арабов, не давая им полноценных гражданских прав, если поспособствуют экономическому развитию захваченных территорий.
Несмотря на подвешенный статус оккупированных территорий, израильское правительство с самого начала стремилось интегрировать новые приобретения в экономику страны. Цель — при помощи экономического развития нивелировать проблему несуществующего палестинского государства. То есть подкупить палестинцев, «забросать» их деньгами, погрузить в болото филистерства, чтобы те забыли о том, что на их земле оккупант. На момент начала оккупации в 1967 году общий размер ВВП этих территорий составлял 4,5% от ВВП «Израиля», несущественная цифра.
Уже в начале 1970-х годов значительная часть работоспособных палестинцев трудилась в качестве временных работников (а по сути — трудовых мигрантов) в «Израиле». Платили негражданам значительно меньше, чем израильтянам, но даже такие заработки были значительно выше, чем у оставшихся работать на оккупированных территориях. Постепенно разрыв между зарплатами трудовых мигрантов и работников территорий исчез. При этом территории оставались внутренней заграницей. Израильские власти черпали оттуда людские трудовые резервы, но никакие проекты по созданию израильскими бизнесменами производства на территориях не поощрялись. Тель-Авив думал о защите исконно израильских производителей, превратив захваченные территории в свои колонии.
К моменту крупного восстания арабов — «Первая палестинская интифада» — территории окончательно стали придатком-поставщиком рабочей силы для израильской экономики. Конечно, уровень развития палестинских территорий оставлял желать лучшего. Большая часть экономики зависела от зарплат трудовых мигрантов в «Израиле». В зависимость от таких доходов попали как семьи работников, так и внутренний спрос на территориях. Но возникшие зачатки палестинского бизнеса искали выход на израильский внутренний рынок, что-то вроде Североамериканской зоны свободной торговли — израильтяне не были готовы пойти на такие меры. На товары палестинского производства вводили (с понятной целью) многочисленные ограничения. Власти не допускали чрезмерного развития территорий и старались законсервировать их в качестве резервуара рабочей силы. И Тель-Авив своего добился: к 1993-му в «Израиле» работала примерно половина всех работоспособных палестинских арабов, а денежные переводы неграждан составляли 30% ВВП территорий.
По итогам переговоров в первой половине 1990-х годов на оккупированных территориях в качестве суррогата независимого государства образовалась Палестинская национальная администрация, которая должна была существовать в том числе и на налоги, собираемые в пределах своей юрисдикции. Сегодня налоговые поступления обеспечивают меньше 1/3 бюджета правительства автономии. Огромная часть бюджета всегда зависела от переводов из «Израиля» (в период 1995–2000 годов зарплаты неграждан-трудовых мигрантов вообще обеспечивали 60% всех доходов автономии). А в случае терактов или войн парламент «Израиля» не раз голосовал за удержание собранных сумм в бюджете страны. Опять же, 70% от собственных доходов сегодняшнего бюджета Палестинской автономии составляют таможенные сборы на-де-юре несуществующей границе с «Израилем». Да, у автономии и «Израиля» нет режима свободной торговли.
В 1990-х годах мировые державы давили на «Израиль», требуя позволить местным арабам создать своё государство. Тель-Авив частично уступил, но изменил политику по вопросу об экономической либерализации в отношениях с территориями. Дальнейшая, более плотная, экономическая интеграция стала нежелательной. Израильские правящие элиты боялись чрезмерной зависимости страны от потенциально независимого и, наверняка, враждебного молодого арабского государства.
С 1993 года «Израиль» ограничивает доступ палестинских рабочих к своему рынку труда. Раньше палестинцам ставили минимум административных препятствий при поиске работы в «Израиле», но с 1990-х годов обязали получать специальное разрешение. Доля палестинских рабочих в «Израиле» упала, и переводы палестинских гастарбайтеров составляли уже лишь 10% ВВП территорий. Также израильтяне начали всё чаще использовать ограничения в транспортном сообщении между «Израилем» и территориями — это когда блокпосты перекрывают линии коммуникаций между двумя регионами регулярно, делая предупреждение незадолго до непосредственного закрытия. Заметим, что обе меры стали скорее ответом на возросшее в период 1980–1990-х годов число терактов. Уже к 1996 году безработица в регионе увеличилась до 24%. Нужно понимать, что эти территории и так неразвиты экономически, а климат там суровый. Даже сельское хозяйство здесь требует огромных усилий.
Масла в огонь подлили ещё и еврейские поселенцы.
Поселенцы как ударная сила оккупации
Что предопределило экспансию еврейских поселенцев на палестинские территории? Список факторов велик и разнообразен. Историческая память о заселении региона после Первой мировой, привычка к постоянной войне с арабами. Ограниченность природных ресурсов «Израиля» и перенаселённость. Боевой и религиозный фанатизм поколения, пережившего войну за независимость против англичан и арабов. Но один из самых недооценённых факторов — это правовой статус территорий, занятых израильскими войсками, уже отчуждённых, но еще присоединенных в качестве административной единицы государства. Примерно так же в эпоху Дикого Запада американские поселенцы просто ехали на «ничейные» индейские земли.
Искомую землю и ресурсы поселенцы могли отбивать у арабов. Конечно, поддержка армии и государства не гарантирована и небесспорна — даже «ястреб» Ариэль Шарон пытался успокоить арабов и снести незаконные поселения. Но в целом все откаты израильской администрации в отношениях с поселенцами краткосрочны и не имеют реальных последствий. Если в 1977 году в 24 поселениях жили всего 28,4 тысячи человек, то уже в 1983-м цифра выросла до 106 тысяч человек. Сегодня поселенцев — более полумиллиона!
Учитывая сельскохозяйственную ориентацию поселений, интересы колонистов приводят к прямому конфликту с арабами. В целом всё насилие связано с противостоянием вокруг земли. Пользуясь неявным прикрытием армии, поселенцы постепенно выжимают палестинцев с родных земель и ограничивают местным доступ к ключевым ресурсам — в частности, к воде. В результате на среднюю палестинскую семью приходится в шесть раз меньше воды, чем на израильскую. Да, израильские полиция и армия не потворствуют этому процессу и время от времени за попытку сыграть в арбитра армейцам прилетает и от еврейских экстремистов из поселений. Но когда приходит время крупных операций в регионе — а оно приходит всё чаще и чаще — армия, естественно, становится на сторону поселенцев-оккупантов.
Да и атмосфера в поселениях воцарилась такая, что силовики стараются в дела оккупированных территорий не лезть — там сложился свой жутковатый «мракобесный» мир. Иными словами, «Израиль» и поселения по внутренним порядкам различаются так же, как РФ и ЛДНР: несмотря на общие черты и родственное население, по ту сторону границы порядки другие (статистика уголовных дел, открытых израильской полицией в еврейских поселениях (2005—2015 гг.) в связи с увеличением числа нападений на арабские территории — 46% — против собственности, 35,4% — насильственные, 14,5% — захват палестинских земель, 5,1% — другое. В 70% случаев виновный так и не был найден, в 20% случаев предъявленных следствием доказательств оказалось недостаточно для обвинительного приговора. Как можно увидеть из статистики преступлений, цель поселенцев — отъём у арабов земли, пригодной для обрабатывания и проживания, а также связанные с этим преступления).
Совсем недавно израильское правительство официально одобрило строительство нового поселения, а санкции, введённые Евросоюзом на продукцию поселений, легко обходятся израильтянами. Бенефициары этой продукции — в том числе и компании израильского военно-промышленного сектора. Грубо говоря, армия охраняет свою кормовую базу. Более того, 90 из 237 существующих поселений получили статус «зон национального приоритета», и потому местные обитатели и предприятия имеют право на государственную помощь.
Понятно, что рост числа поселений вкупе с ограничением доступа арабов в собственно израильскую экономику лишает арабское население приемлемых альтернатив и стимулирует национально-освободительные движения на территории Палестины. Что и подтвердилось в начале 2000-х годов.
Второе восстание арабов, начавшееся в 2000 году и продлившееся до 2005-го, оказалось намного жёстче предыдущего. Война принесла не только серьёзные людские потери (исчислявшееся в тысячах), но и нанесла огромный ущерб экономике самого «Израиля». ВВП за три года военных действий снизился на 8%. В Палестине оказалось ещё хуже — там экономический спад шёл гораздо быстрее, но на общем печальном фоне это никого особенно не удивило.
Основное последствие этой войны — окончательное узаконивание режима контртеррористической операции (КТО) в жизни арабского населения территорий.
В тисках еврейского террора
Израильтяне начали дробить арабские территории ещё до подписания соглашения в Осло, призванного как-то урегулировать конфликт между евреями и арабами на территориях. Почти 60% земель на западном берегу Иордана попали в ведение израильских военных и окружают все территории арабской автономии.
Что это означает? «Израиль» полностью контролирует экономическую жизнь арабских территорий. Передвижение товаров и рабочей силы идёт под плотной опекой израильских военных, у которых здесь 500 стратегических объектов на линиях коммуникаций (блокпосты, заграждения и прочее). По сути, палестинцы проживают в анклавах, существование которых даже в случае номинальной автономии («Зона, А») целиком и полностью зависит от израильтян. Эффективная блокада палестинских поселений и городов ломает сопротивление арабов оккупантам и не даёт сопротивлению координировать действия. Израильтяне используют античный опыт: римляне после завоевания Македонии нарезали страну на 40 мелких регионов и похожим образом препятствовали коммуникациям покоренных друг с другом.
КТО (контртеррористическая операция) и постоянного чрезвычайного положения уже хватает, чтобы поставить весь бизнес палестинцев на колени. Но административное деление территорий само по себе препятствует образованию полноценного внутреннего рынка и делает палестинцев зависимыми от помощи международных доноров и «Израиля». А следом за этим идут израильские разговоры о якобы неспособности палестинцев к самоорганизации и самостоятельному улучшению своей жизни.
В подобном экономическом климате логичным стало появление профессиональных решателей вопросов вроде «Yurta International Trade and Projects» — «консалтинговой» компании, основанной в 1996 году и специализирующейся на оказании консультационных услуг бизнесу, решившему оперировать на территории Палестины. У истоков компании — бывшие представители гражданских властей на территориях Дэнни Ротштильд и Гади Зохар, и сотрудник разведки (на тот момент — действующий) Самуил Эттингер. Благодаря связям в среде как израильского, так и палестинского истеблишмента «Yurta International Trade and Projects» помогала компаниям выигрывать контракты на поставку продукции и строительство по обе стороны внутренней границы между «Израилем» и территориями. Естественно, не за просто так.
В «Зоне A» палестинцы живут сами по себе, но анклавная природа этих территориальных образований делает местное население уязвимым перед угрозой со стороны «Израиля». За последние 11 лет «Израиль» устроил две полноценные военные операции (с бомбёжками, убитыми и уничтожением важной инфраструктуры) в одном только Секторе Газа, чего уже достаточно для разрушения местной экономики. Более того, с 2008 года «Израиль» поддерживает режим экономической блокады вокруг этой территории, что привело к падению темпов роста ВВП до минимума, несвойственного для развивающихся стран (двузначные цифры роста в таких случаях ожидаются из-за эффекта низкой базы). Снова приходит на ум аналогия с полурабами-илотами, на которых периодически нападали спартанцы с целью не дать укрепиться сопротивлению.
Разрушения, причиненные войной, и нарушения в работе единого палестинского рынка препятствуют росту промышленности, сектора услуг и, наконец, элементарной торговле. Происходит архаизация общества. Хотя формально только 13,4% палестинцев работают в сфере сельского хозяйства, фактически в аграрном секторе в той или иной форме заняты 90% населения. В тотальной нищете и полной неопределённости только земледелие даёт хоть какую-то возможность прокормиться.
Бюрократия террора
Чтобы получить разрешение на работу в «Израиле» (да и на передвижение по стране тоже), палестинцам, как упоминалось, нужен особый документ. Процесс выдачи таких «аусвайсов» максимально затруднён из соображений безопасности, и потому сейчас в «Израиле» или еврейских поселениях (для работы в которых, да, тоже нужно разрешение) трудятся всего около 100 тысяч палестинцев, из которых треть — нелегалы.
Из-за затруднений в получении рабочей визы (многие арабы попали в израильские чёрные списки и визу не получат никогда) палестинцы обращаются к посредникам, которые для оплаты услуг требуют часть трудового дохода. Размер разовой выплаты — в диапазоне от 20% до 40% зарплаты. Чёрный список составляется израильтянами не просто для отсева и мониторинга потенциальных террористов, но и чтобы избавить свои спецслужбы от работы. Люди сами — всё сами — должны доказать свою благонадежность. Палестинскому арабу приходится собирать вагон и маленькую тележку доказательств, доказывая, что «податель сего» не замешан в актах агрессии против «Израиля». Справедливости ради — после проверки полученных данных израильтяне действительно убирают невиновных из чёрного списка.
Закон суров не только на бумаге. Нелегальное пересечение границы с «Израилем» чревато смертью. В марте 2014-го израильтяне застрелили на границе 14-летнего палестинского подростка. Стреляют там на поражение.
Ножи и кибуцы
Все это приводит только к одному результату. Согласно социологическому опросу, проведенному институтом Смита Поллинга, большинство опрошенных израильтян считают, что сегодня положение с безопасностью ухудшилось по сравнению со Второй интифадой. Ведь если подрывы смертников во время Второй интифады случались максимум раз в месяц, то нападения с ножами осенью, особенно в октябре 2016 г., происходили чуть ли не каждый день. Лет десять назад, когда подрывались автобусы и смертники в людных местах, в целях безопасности гражданам приходилось менять свои привычки — они старались не посещать рестораны, избегать большого скопления народа и, по возможности, не пользоваться общественным транспортом. Но одно дело, когда ты отказываешь себе в ужине в ресторане, а другое — боишься вообще выходить на улицу, ведь нападения с ножами или беспорядочная стрельба происходят в различных, самых непредсказуемых местах и по всей стране. И способствует этому политика «Израиля» на оккупированных территориях, когда молодые местные арабы обречены влачить весьма жалкое существование, которое усугубляется вынужденной подчиненностью израильтянам, чувством неполноценности по отношению к евреям.
В самом «Израиле» остро встал вопрос о наборе полномочий, которыми должно наделить государство вооруженных гражданских лиц. Так, в марте 2016 г. Кнессет принял закон, согласно которому сотрудникам служб безопасности после окончания смены следует оставлять своё оружие при себе. Это привело к тому, что ежедневно на улицах «Израиля» находится на 50 тыс. стволов больше, чем до принятия закона.
Этот фактор возможного применения оружия при даже кажущейся угрозы со стороны араба, ещё больше ограничил права каждого из палестинцев. И всё это происходит на фоне замирительных заявлений ХАМАС о прекращении вооруженной борьбы и зависимой от «Израиля» политике ФАТХ. Да фактически и не было какого-то единого фронта сопротивления палестинцев оккупации. Палестинское общество сегодня в условиях кризиса и находится «под управлением» двух правительств — на Западном берегу р. Иордан (в Рамалле) и в Секторе Газа (в Газе), — по сей день оспаривающих друг у друга право контроля (в случае с ФАТХ восстановление контроля) над осколками палестинских территорий. Существуют ли в принципе основания говорить о сплоченном народе, устремленном к решению даже узконациональных задач? Едва ли. Ситуация осложняется чрезмерной социальной неоднородностью как израильского, так и палестинского общества.
При этом наметился спад в общественной поддержке ХАМАС и его лидера, кандидата в президенты — Исмаила Хании. Большинство палестинцев также рассматривают Палестинскую национальную автономию в качестве бремени для народа и считают институты ПНА коррумпированными. Характерно, что самой популярной фигурой в палестинском обществе на сегодняшний день является не Хания и не Аббас, а Марван Баргути, отбывающий пожизненное заключение в израильской тюрьме.
На этом фоне в среде палестинской молодежи наметились две основные тенденции. Многие, не видя перспектив, хотят уехать в Европу или Турцию. Там тоже не сахар, но хоть какая-то надежда на безбедное существование, подкрепленное мифом об Европе как некой «золотой земле», где текут молочные реки и берега из киселя. Это не может не вызывать восторг у еврейских поселенцев, которые спят и видят как они отжимают очередной кусок арабской земли и делают там свои кибуцы по выращиванию картошки. Но есть и другие. Всё большую популярность набирают радикальные и бескомпромиссные идеи борьбы с кибуцами и их владельцами. Такая молодежь в Европу не спешит. У них и дома есть чем заняться.`
Константин Ромель