Как и почему мусульмане оказались на задворках цивилизаций?
Когда речь заходит о том, почему исламский мир, который с момента своего возникновения занимал лидирующие позиции, теперь находится в столь плачевном состоянии, ответ обычно состоит из двух частей. Первая: мусульмане отошли от истинного ислама, и Аллах их покарал за это, вторая: во всем виноваты жестокие европейские колонизаторы.
Поскольку ответы на вопрос не проясняют сути происходящего, то в среде радикально настроенных мусульман нашелся еще один ответ под названием «терроризм». Он по сути своей не соответствует пророческой доктрине, и, как следствие влечет за собой разрушительные последствия.
Для начала стоит отметить, что в Коране нет упоминания о «государстве» и «политике» в современном значении этих слов, а отмечается община верующих единомышленников. Халифат в Коране упомянут в том смысле, что человек является халифом, то есть наместником Аллах на земле, в то время как подавляющее большинство, говоря о халифате, имеют в виду государство, а государство в свою очередь должно иметь аппарат управления, а также основу любого государства составляет его экономическая система.
Впрочем на системе управления и экономике следует остановиться подробно.
Когда ислам перешагнул границы Аравийского полуострова и подчинил себе владения Персидской и Византийской империй сразу же встал вопрос, как управлять этими территориями, которые в большинстве своем были населены немусульманами.
Ответ был найден весьма простой: не видя смысла «изобретать велосипед» повелители верующих приняли на службу бывших чиновников персидского шаха, которые фактически сохранили существовавший управленческий аппарат, лишь слегка «исламизировав» его.
К IX веку сложились целые кланы чиновников – кятибов (писцов), которые были по происхождению немусульманскими.
Самые известные из них – клан ибн Юсуфа, представители которого служили секретарями у Омеййадов, а затем у Аббасидов и Бармакидов происходил из коптов, а другой известный клан администраторов бану Вахб – от христиан-несториан.
Вопросы религии их не интересовали. Более того по словам знаменитого средневекового историка и литератора Джахиза, отраженных в его трактате «Замм ахлак ал-куттаб» («Порицание нравов писцов»): «…Неизвестен пока еще кятиб (писец), который сделал бы Коран своим собеседником, толкование его — своим знанием, изучение религии — своим девизом, сохранение преданий — своей опорой».
Таким образом, система управления в Арабском халифате по своей сути была собирательной. Но это только один аспект проблемы создания и управления государством. Другой аспект заключается в том, что Арабский халифат пал жертвой «транспортной теоремы»: его окраинам было выгоднее торговать с сопредельными государствами, чем с центром в первую очередь из-за того что товарооборот был быстрее. Это вызывало стремление провинций отсоединиться от центра, что они с успехом и делали.
Сепаратизм к тому же накладывался на борьбу за власть между различными властными группировками.
Точку в истории Аббасидсого халифата поставили монголы, захватившие Багдад в 1258 году и казнившие последнего халифа.
Здесь стоит отметить, что экономический фактор не играл в то время решающей роли в развитии государств.
Как в средневековой Европе, так и в средневековой Азии основой экономики было сельское хозяйство, а ее форму марксизм определяет как «натуральное хозяйство» – это когда все необходимое для жизни производилось в рамках одной хозяйственной единицы, а излишки для свободной продажи на рынке очень малы чтобы стимулировать развитие торговли.
Натуральное хозяйство не способствовало развитию ремесел, и технологии, как мирные, так и военные практически не развивались и в течение почти тысячи лет воины и пахари обходились считанными образцами, как сельскохозяйственных орудий, так и оружия.
В средние века территории, находившиеся под властью мусульман были более богатыми и процветающими из-за более плодородной, чем в Европе земли и благоприятного климата, а также более совершенной агрономии. Торговые пути, проходившие через них, также приносили дополнительный доход.
Уровень жизни на мусульманском Востоке был выше чем в Европе. Ситуация изменилась в ходе Крестовых походов, когда торговле и земледелию был нанесен огромный ущерб. С возникновением и усилением Османского государства удалось решить эту проблему, объединив обширные территории малой Азии под единым правлением.
Взятие Константинополя и дальнейшая экспансия османов на Балканы и в Европу означали и укрепление их экономики, которая получала новые земли для освоения и новые рынки для сбыта, а сухопутные торговые пути из Азии в Европу оказывались под единым контролем мусульманской державы.
Апофеозом могущества османов стал XVI век – время правления султана Сулеймана Кануни, когда все владыки Запада и московский царь вынуждены были считаться с самим фактом существования мощнейшего исламского государства, раскинувшегося на обширнейших территориях в Европе и Азии.
Но этот пик могущества стал одновременно маркером, от которого отсчитывают время упадка и гибели Османской империи.
Конец 15 –начало 16 века в европейской историографии носит название «Эпохи великих географических открытий». Этому предшествовал длительный период накопления знаний, в том числе в области географии, астрономии и инженерии, что позволило европейцам развить кораблестроение, подходящие для длительных плаваний в открытом море. В распространении знаний важную роль сыграло освоение Иоанном Гутенбергом технологии книгопечатания.
Впрочем, географическими открытиями дело не ограничилось: из Южной Америки европейцами были вывезены колоссальные богатства -1700 тонн золота и 73000 тонны серебра.
Здесь необходимо отметить, что основой денежных систем как европейских стран, так и Османской империи была серебряная монета.
В итоге поток дешевого серебра, хлынувший в Европу произвел «революцию цен», которая выразилась с одной стороны в удешевлении денег и инфляции, а с другой – в подорожании товаров. Кроме этого стало выгодно использование наемного труда и ускорило переход к мануфактурному производству.
Кроме этого приток дешевых денег вызвал снижение процентных ставок по кредитам и тем самым способствовал концентрации финансового капитала в тех европейских странах, где поощрялось ростовщичество, прежде всего в Голландии. Именно туда устремилась после падения мусульманской Гранады в 1492 году часть испанских евреев.
Распространившийся в северной Европе протестантизм в отличие от католичества благосклонно относился к ростовщичеству и, во многом, поэтому банковское дело начало там процветать.
В сельском хозяйстве стало выгоднее сдавать землю в аренду, чем эксплуатировать труд зависимых крестьян и это был первый шаг в деле перевода сельского хозяйства на товарное производство.
Османская империя в результате «революции цен» получила ощутимый удар по своей финансовой системе. Империю буквально наводнила серебряная монета из Европы – испанские пиастры и голландские левендалеры.
Денежная единица империи – акче сильно обесценилась. Так, если при султане Мехмеде Фатихе (середина 15 века) из 100 дирхамов серебра чеканилось 400 акче, то к концу 16 века из 100 дирхемов серебра чеканили уже 800 акче.
В дальнейшем финансовая система Османской империи лишь деградировала. В результате это государство практически всю свою оставшуюся историю боролось с дефицитом государственного бюджета, который не могло покрыть даже 5-кратное увеличение налогов.
В Европе же развитие капиталистических отношений стимулировало и развитие научно-исследовательской деятельности, ибо все достижения прогресса капитализм ставил себе на службу извлечения прибыли. Инновации были изначально заложены в себестоимость продукции капиталистических предприятий, а концентрация капитала позволяла вкладывать в самые перспективные отрасли промышленности и получать повышенную отдачу.
Стоит отметить, что инновации внедрялись по инициативе самих капиталистов, заинтересованных в получении максимальной прибыли и практически не регулировались государством.
Известный английский экономист Ангус Мэддисон, занимаясь сравнительно-историческими исследованиями развития экономики в разных частях мира в этой связи указал, что если в 1000 году нашей эры ВВП, в том числе на территориях населенных мусульманами был выше чем в Европе, то в 1500 году ВВП европейских стран начал превышать ВВП мусульманских стран.
Стоит отметить, что к 1820 году ВВП Запада уже втрое превышал ВВП стран, населенных мусульманами.
В Османской империи переход к промышленному производству сдерживался наличием ремесленных гильдий (ахилик), которые регулировали количество и качество производимых ремесленных изделий, исключая какое-либо разделение труда внутри той или иной отрасли.
Концентрация банковского капитала, развитие науки и образования, которое помогало обмениваться научными идеями, возникновение крупных торгово-промышленных центров, введение системы законодательства, гарантировавшего права собственников и возникновение в Европе отдельных национальных государств, которые соревновались между собой в развитии, привели к промышленной революции на Западе в 60-х годах XVIII века и переходу от аграрного общества к индустриальному.
В исламском мире ничего подобного не произошло. Это и стало главной причиной отставания в развитии Османской империи и всего исламского мира от Запада.
Главной проблемой интеллектуального и правящего класса Османской империи было то, что элита не осознала сути социально-экономических процессов, происходивших на Западе и той угрозы самому существованию исламскому цивилизационному проекту, которые они несли.
Справедливости ради стоит отметить, что эти процессы даже на Западе удалось полностью осмыслить лишь к концу XIX века, что нашло свое отражение в появлении теорий развития общества, в том числе и широко известного марксизма, который был, в свою очередь, творчески переосмыслен Лениным.
Смена парадигмы развития на Западе и появление капитализма при отсутствии альтернативного пути развития в исламском мире сделали вопрос проигрыша цивилизационного соревнования лишь делом времени.
Стоит отметить, что в 1913 году, за несколько лет до краха Османской империи или халифата ВВП Запада превосходил ВВП мусульманских стран в 5 раз.
Исламский мир до того как перестал существовать как единое целое так и не смог перешагнуть от аграрной экономики в индустриальную. Это повлекло за собой тяжелейшие последствия в новейшей истории – исчезновение даруль-ислам и жесточайшую колониальную эксплуатацию его бывших территорий.
Социально-экономическая система исламского мира показала свою полную несостоятельность в Новое время.
Свержение колониализма, казалось бы, открывало новые возможности для территорий, населенных мусульманами, но они не были реализованы. Страны, возникшие в результате крушения колониальной системы так и остались в разряде стран «третьего мира».
Многие государства, возникшие в «эпоху крушения колониализма» на территориях, населенных мусульманами получили свою независимость «из рук» бывших колонизаторов. Колонизаторы не были столь глупы, чтобы оставить свои бывшие колонии без контроля.
Предоставление независимости во многих случаях происходило по договоренности с представителями местных племенных кланов, и власть была передана тем из них, кто согласился сотрудничать с бывшими хозяевами.
В других случаях сыграла свою роль боязнь набиравших в арабском и исламском мире силу левых движений и, боясь лишиться своих тронов, многие местные правители сами нашли себе покровителей, как, например, саудовцы США.
Там, где действительно велась национально-освободительная борьба против колонизаторов, например, в Индонезии в течение длительного времени боролись представители двух тенденций: сближения с СССР или с Западом. И если в Индонезии в итоге победили «западники», то целый ряд стран – Алжир, Южный Йемен, Ливия, ряд других африканских стран с большинством мусульманского населения относились к так называемым «развивающимся странам социалистической ориентации», то есть ориентировались на СССР.
Страны с политическими элитами, созданными колонизаторами были и сейчас остаются экономическими придатками бывших метрополий и выстраивают свои экономические связи именно с ними.
Страны «социалистической ориентации» после крушения мировой системы социализма также переориентировались на контакты с Западом, а некоторые – Ливия, Ирак и другие превратились в «несостоявшиеся государства», фактически распавшись на национально-племенные анклавы.
Общей чертой вновь образованных государств, которые можно назвать «постисламскими» является в основном сырьевая экономика, ориентированная на экспорт в развитые страны Запада. Друг другу эти бывшие части некогда единого исламского пространства предложить ничего не могут, так как имеют примитивное производство.
То есть никакой экономической связи между собой эти страны не имеют и уровень жизни в них сильно различается.
Это похоже на ситуацию IX-X века в Аббасидском халифате, когда его окраины отделялись из-за более сильных торговых связей с сопредельными государствами, чем с политическим центром.
За прошедшие шестьдесят-семьдесят лет так называемые мусульманские страны не создали никакой эффективной структуры для взаимодействия между собой.
Существующая межправительственная Организация исламского сотрудничества не может принять эффективных решений даже по проблемам гуманитарного характера, ярким примером чему является, например, трагедия мусульман-рохинья, которым подавляющее большинство из 57 стран, ее членов, не оказало никакой реальной помощи.
То есть, для объединения мусульманских стран в единое государство нет никаких экономических оснований, да и их политические элиты, которые свою легитимность основывают либо на связях с бывшей метрополией.
Нежеланием со стороны политических элит уступить власть объясняется, и провал попыток некоторых партий под исламскими лозунгами прийти к власти, например, в Египте. Выдвигая лозунг «Ислам – вот решение» они не смогли наладить диалог с египетской политической элитой, которая осталась у руля государства после свержения Мубарка. У них также не оказалось ни своего кадрового резерва, который бы мог заменить эту элиту у руля власти, ни тех, кто мог бы принудить представителей государственной бюрократии работать, как это делали в свое время большевистские красные комиссары, следившие за старорежимными царскими чиновниками, пресекая их саботаж и, заставлявшие трудиться «на благо революции».
Но даже в тех случаях, когда представители политических кругов, ориентированных на исламские идеи, приходят к власти, как, например, в Турции, они сталкиваются с тем, что поменять структуру экономики в своей стране и внести туда исламские элементы невозможно по причине отсутствия исламской экономической модели, адекватной современным условиям. Ведь по меткому замечанию философа Тарика Рамадана экономика одного муниципального района в крупном современном городе сложнее, чем экономика всей Медины VI века. А ведь исламская экономическая модель той же Османской империи потерпела историческое поражение в соревновании с капиталистической экономикой.
Не стоит также забывать, что идея держать под контролем территории, населенные мусульманами с помощью своего агента влияния под лозунгами возрождения «настоящего» Халифата активно применяется внешними политическими игроками, в первую очередь Великобританией еще с конца XIX века.
Эту идею открыто сформулировал аффилированный с политическим кланом Черчиллей, представитель так называемой «средневосточной группировки», возглавляемой вице-королем Индии лордом Керзоном английский общественный деятель Уилфред Блант. Он подчеркивал, что в этом случае у Англии появляется еще один инструмент воздействия на мусульман, причем не только в Индии, но и за ее пределами. В своей книге «The Future of Islam» («Будущее ислама»), изданной в Лондоне в 1882 году он писал: «Появление кандидата на пост халифа… разделит мусульманский мир на два враждебных лагеря и, в конце концов, станет причиной для распрей и болезненной раной внутри него».
Кроме этого всем, кто ратует за «исламское правление» надо понять, что существование любого государства базируется на экономике, а не на отрубании рук, а социальная справедливость получается не в результате казней иноверцев, а в результате отлаживания механизма справедливого распределения доходов между гражданами.
Подобной модели экономики нет на данный момент нигде в мире, но ближе всего к ней приблизилась немусульманская Европа, куда, «голосуя ногами» против тех «халифатов», которые учинили на Ближнем Востоке «борцы за веру» бегут десятки тысяч мусульман. Такие «халифаты» не нужны, прежде всего, самим последователям ислама, что уж говорить о тех, кто ими не является, и в ужасе взирает на то, как от имени религии творится кровавый беспредел.
Из всего вышесказанного следует, что тот, кто заводит разговоры о халифате в современных условиях либо провокатор, либо не понимает, о чем он говорит.
Автор: Ильдар Мухамеджанов