Ислам и политика на постсоветском пространстве. Чем грозит ликвидация ПИВТ?

Сегодня единственную легальную исламскую политическую партию на постсоветском пространстве, наследника ИПВ СССР, фактически объявляют вне закона. Лидеров Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) арестовывают, офисы закрывают, лишают возможности участвовать в публичной политике. Это бьет не только по безопасности республики, но и подрывает перспективы процесса нормального исламского возрождения на всем постсоветском пространстве.

Первая исламская и первая некоммунистическая

Исламская партия возрождения не являлась политической партией в обычном смысле. Ее целью являлось возрождение Ислама, а не собственно борьба за власть. Соответственно, основная область деятельности ИПВ заключалась не в политике, а в просвещении. Но поскольку Ислам изначально неотделим от политики партии пришлось заниматься и политикой, особенно в тех республиках - Таджикистане, Узбекистане - где партия имела заметный политический вес.

Движение к созданию ИПВ возникло после того, как курултай в Ташкенте низложил старого главу Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана и избрал известного и авторитетного богослова Мухаммада Садыка Мухаммада Юсуфа. Инициаторами тогда выступили оппозиционные имамы из Таджикистана.

9 июня 1990 года состоялся учредительный съезд партии в Астрахани. На нем были избраны Совет улемов в составе 21 человека и его председатель – дагестанский ученый и врач Ахмед-кади Ахтаев.

Кроме этого, председатель (амир) партии назначал рабочий орган - Координационный совет, который состоял из 3 человек. Опасаясь быстрого роста исламской активности, республиканские и местные власти до последнего времени повсеместно запрещали деятельность ИПВ. Однако на Северном Кавказе, в Таджикистане и Узбекистане образовались мощные отделения партии. Общая ее численность оценивалась в несколько десятков тысяч человек.

Феномен Ахмад-кади

Таким образом, лидером всесоюзной ИПВ стал дагестанский ученый Ахмад-кади Ахтаев. Как и все исламские ученые того периода он получал исламские знания подпольно. Арабский язык и исламские науки начал изучать с раннего детства у известных шейхов, улемов: Юнуса и Расула Дибировых, Мухаммада Казимухаммадова, устаза Закарии Кудалинского. В 30-е годы все они были репрессированы.

Ахмад-кади в совершенстве знал арабский язык, владел феноменальной памятью и ораторским искусством. Досрочно в 15 лет окончив среднюю школу с золотой медалью, он поступил в Дагестанский медицинский институт, который окончил с отличием. В течение 20 лет работал по специальности врачом в Дагестане и некоторых областях России. В годы учебы в институте, он одновременно занимался духовным самосовершенствованием. Свидетельством тому его знания Корана и Сунны.

В 1984 году на встрече мусульман Кавказа единогласно избирается лидером тогда еще по сути зарождающегося Исламского движения Кавказа. А уже в 1990 году на I съезде мусульман СССР, который прошел в Астрахани, Ахмад-кади был избран председателем Совета улемов (ученых) и лидером Исламской партии возрождения (ИПВ) Советского Союза.

Однако после распада СССР всесоюзная ИПВ была распущена и фактически разделилась на несколько региональных движений и партий. На российском пространстве была создана Общероссийская исламская организация «Аль-Исламия», которую возглавил сам Ахтаев, а в Таджикистане сохранено таджикское крыло Исламской партии возрождения – Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ).

Таким образом, главной заслугой ИПВ стало то, что она дала серьезный толчок развитию Ислама на постсоветском пространстве, задала определенный вектор. Не случайно именно из нее вышли многие известные деятели, имена которых на слуху и сегодня.

Время надежд

После распада Советского Союза и краха однопартийной системы на всем постсоветском пространстве казалось, что многопартийность сыграет ведущую роль в переходе стран бывшего Союза к демократии, интегрирует общество и государство, обеспечит легитимность власти, а наличие оппозиционных партий обеспечит необходимый контроль общества над государством.

В обстановке такого ожидания и была сформирована Партия исламского возрождения Таджикистана (тадж. Ҳизби Наҳзати Исломии Точикистон). Она возникла путем выхода из всесоюзной Партии исламского возрождения, образованной на съезде мусульман СССР в июне 1990 году. Таким образом, Ислам, который исподволь накапливал свой политический потенциал, стал реальной базой оппозиции господствовавшей в то время коммунистической идеологии.

ПИВТ таким образом оказалась единственной исламской партией, официально действующей на территории Средней Азии. Ее основателем и лидером в 1993-2006 был богослов и суфийский шейх Саид Абдулло Нури, считавшийся одним из самых влиятельных таджикских политиков и религиозных лидеров.

Он являлся активным сторонником создания в Таджикистане государства, базирующегося на принципах Ислама. Свои взгляды он открыто высказывал еще в советское время и, начиная с 1973 года, неоднократно подвергался арестам за нелегальную пропаганду Ислама и по надуманным обвинениям.

Парламентская работа

Хотя эта исламская партия действовала на первых порах нелегально, во время короткого периода, начавшегося вскоре после обретения Таджикистаном независимости в сентябре 1990 года и завершившегося началом гражданского противостояния весной 1992 года, ПИВТ стремительно развивалась и превратилась в парламентскую партию.

Свою долгосрочную задачу партия видела в возрождении Ислама после долгих лет преследований со стороны Советской власти. Необходимо отметить, что в тот период из всех легализованных исламских партий Центральной Азии только ПИВТ приняла участие в выборах. Однако в сентябре 1991 году выдвинутый ПИВТ и другими оппозиционными партиями и движениями кандидат в президенты Давлат Худоназаров проиграл.

Оппозиционное исламское движение представляло собой не столько религиозное, сколько социальное и политическое явление. Наиболее сильными были позиции ПИВТ в горных районах Каратегина, что в центральной части Таджикистана. Такой расклад отражал реальное противостояние региональных элит, формировавших политические партии и выстраивавших свою стратегию перераспределения власти и ресурсов.

Кульминация противостояния

После поражения на президентских выборах 1991 года оппозиция продолжала политическую борьбу на страницах прессы, организовывала голодовки. Многодневные непрерывные массовые митинги парализовали жизнь столицы весной 1992 года. Кульминационной точкой митингов стало создание Правительства национального примирения, в состав которого вошли 8 представителей оппозиции.

Страна в это время полным ходом скатывалась к гражданскому противостоянию, стремительно перерастающей в гражданскую войну. Именно поэтому некоторые члены исламской оппозиции организовали вооруженное формирование под названием фронт «Начоти Ватан» (Спасение Отечества).

Сами исламские активисты позднее объясняли формирование военных отрядов враждебным к ним отношением прокоммунистического режима. Они утверждали, что коммунисты использовали лозунг «Долой Ислам!» и «Вернем красный флаг сначала в Душанбе, потом в Москве», фактически провоцируя мусульман на самозащиту, которая в условиях гражданской войны приняла форму оборонительного джихада.

Отказ от насилия

В 1993-1998 годах ПИВТ составила ядро таджикской оппозиции, образованной в афганском Талукане и названной «Движение исламского возрождения Таджикистана» (ДИВТ). Главная задача ДИВТ заключалась в координации действий таджикской оппозиции и ее вооруженных отрядов. В 1994 году ПИВТ согласилась отказаться от тактики вооруженной борьбы и перейти к мирным переговорам по нескольким причинам.

Во-первых, она поняла, что большинство таджикистанцев противилось идее внедрения исламского политического порядка, явное предпочитая идеологию светскую. Кроме того, таджикские «исламисты» вызывали острое неприятие в России и СНГ, где ПИВТ рассматривалась как «исламская угроза» всем постсоветским режимам, а также в США и вообще на Западе.

Во-вторых, целью ПИВТ был Таджикистан, объединенный на принципах Ислама, в то время как конфликт создал ситуацию, когда борьба региональных элит превратилась в войну этнорегиональных групп за захват или большее участие в центральной власти. Эта борьба подводила к окончательному расколу страны, что не входило в планы ПИВТ.

В-третьих, руководство ДИВТ пришло к пониманию того, что, даже захватив центральную власть, они не смогли бы удержать ее, так как регионы, которые поддерживали оппозицию, уступали по экономическим показателям и человеческим ресурсам регионам, выступавшим на стороне прокоммунистического правительства.

И, наконец, важным фактором, сыгравшим свою роль в принятии ДИВТ решения о переходе к политическим методам разрешения конфликта, имела историческая память о среднеазиатских эмигрантах 1920-х годов. Страх породить огромные массы беженцев, которые могли оказаться в вечном изгнании, заставил лидеров ДИВТ отказаться от риска решать конфликт чисто военными методами.

Склонение в миру

По мере развития начавшихся в 1994 году переговоров враждующие стороны демонстрировали все большую гибкость, отказываясь от тактики военного нажима в пользу политического регулирования споров. Ход переговорного процесса отличался неровностью, резкими остановками и неожиданными продвижениями вперед. Во многом это объяснялось неуверенностью и неопытностью его участников.

Сложности продолжались вплоть до декабря 1996 года, когда с началом Хосдехских соглашений в ходе переговоров наступил перелом. Значительные уступки, сделанные Саидом Абдулло Нури ради продвижения переговорного процесса, вызвали серьезные разногласия в руководстве таджикской оппозиции и глубокое недовольство его рядовых членов. Приказ оставить Гарм и Таджикабад стал и для командиров, и для рядовых бойцов тяжелым ударом.

Только доверие и послушание своему политическому и религиозному лидеру заставили их смириться с положениями подписанного документа о демилитаризации Каратегинской долины. С этого времени и правительственная сторона, и объединенная исламско-демократическая таджикская оппозиция стали демонстрировать свое умение находить компромисс и выполнять достигнутые договоренности. На протяжении последующих шести месяцев были решены практически все принципиальные военные, политические, правовые вопросы, и в июне 1997 года было подписано Общее соглашение о мире.

Партия после примирения

К 2000 году ПИВТ стала одной из самых влиятельных партий Таджикистана. Большинство должностей из 30% квоты, выделенной объединенной оппозиции во властных структурах, заняли представители этой партии. ПИВТ накопила значительный опыт, ее влияние стремительно возрастало. Она вновь стала партией парламентского типа, тяготеющей к мирным и законным методам политической борьбы.

Партия целенаправленно уходила от регионализма, ее первичные организации работают практически во всех областях и районах Таджикистана. Опыт ПИВТ можно признать уникальным случаем мирного участия исламской партии в политической жизни светского государства.

ПИВТ разработала экономическую программу социал-демократического толка, в социальной сфере и в области культуры выступает с консервативных позиций. Фактически, она все последние 15 лет является среднеазиатским аналогом христианско-демократических партий, являющихся важной частью политического процесса в Европе. О реформаторском и умеренном характере ПИВТ много писал известный российский исламовед Алексей Малашенко.

Тем не менее, следует признать, что у ПИВТ в настоящее время множество нерешенных проблем. Просветительская и политическая деятельность некоторых членов партии в медресе и мечетях противоречит светскому закону о политических партиях. Однако в этом вопросе власти долгое время шли на компромисс, не заостряя внимания на данных вопросах.

Другая проблема заключалась в том, что не все мусульмане поддерживают идею существования исламской партии. Акбар Тураджон-зода, бывший заместитель председателя ПИВТ, например, считает, что Ислам несовместим с идеей партии как ограниченной группы людей. Исламские принципы, считает он, должны встроиться в политическую систему современного Таджикистана, с тем, чтобы в будущем привести общество эволюционным путем к исламскому порядку.

Одним из важных достижений процесса примирения в Таджикистане является мирная инкорпорация исламского движения в конституционный политический процесс. Тот путь, по которому много лет с трудом, но продвигался Таджикистан в решении этого вопроса, предоставляет миру уникальный опыт согласования политических интересов различных частей общества, исповедующих отличные и даже противоположные подходы в вопросах религии и государства.

Разрыв мирных соглашений?

Однако отчетливое стремление правящей в Таджикистане элиты избавиться от ПИВТ и вообще от исламского компонента в политике, о чем свидетельствует развернутое наступление по разным фронтам, сводит все достижения на нет. Тем самым, подрывается сама основа мира, установленного в 90-е…

Участие ПИВТ в политике - это одно из главных положений мирного пакта. Кстати, гарантом этих соглашений в 97 г. была Москва. Она остается таковым до сих пор.

Ликвидация «политического Ислама» может привести только к росту радикальных настроению. Молодежь, потеряв надежду на возможность мирной исламской умеренной легальной реформации общества, обратится к экстремистам из того же ДАИШ. Уход ПИВТ со сцены оставит огромную часть таджикского общества без публичного политического представительства, чем, безусловно, воспользуются экстремисты.

Наступление таджикской автократии на ПИВТ, несомненно, эхом отзовется и на всем постсоветском пространстве. Как таджикское урегулирование было крайне позитивным фактором, повлиявшим на весь процесс исламского возрождения в бывшем СССР, так ликвидация ПИВТ станет мощным фактором отчуждения мусульманских масс и дестабилизации.

Возможность интеграции и участия происламских сил в политике становится достоянием истории - еще одним странным фактом из 90-х, когда было возможно что-то низовое, небюрократическое и трудно объяснимое и малопонятное в мировых центрах силы и в кабинетах региональных бонз. Естественно, события получат негативную оценку и будут иметь неприятные долгосрочные последствия.

Азад Кулиев, политолог (Душанбе), Абдулла Ринат Мухаметов, политолог, публицист (Москва)

ansar.ru

В Душанбе общественные места и молельни под замком

В микрорайонах столицы закрыли так называемые «общественные места», которые служили жителям для проведения традиционных мероприятий. По указанию городских властей теперь эти помещения будут использованы для создания рабочих мест для домохозяек. Подробней – в материале «АП».

«Скоро умру»

78-летний житель 63-го микрорайона столицы Рауф Бахромов является одним из тех, кто с утра до вечера проводил свое время в так называемом «общественном месте», куда он приходил ежедневно вместе с другими мужчинами. Здесь они совершали молитвы, пили чай, рассказывали друг другу о своей жизни, делились последними новостями.

- Как только общественное место в нашем микрорайоне закрыли, отец осунулся, а в последнее время и вовсе слег: целыми днями смотрит в одну точку на потолке, говорит: «Ненужный я стал никому, скоро умру», - рассказывает с горечью в голосе его дочь, Мавджуда. - А я знаю, сердце у него еще крепкое, ему еще жить и жить. Просто некуда ему деваться в четырех стенах многоэтажки, я с дочерью – на работе, ему не с кем общаться в нашем доме, где в основном живут женщины и дети…

По словам дочери, Рауф-ака всю свою сознательную жизнь проработал водителем, получает мизерную пенсию. У него нет возможности ездить в дома отдыха и санатории, а родственники из кишлака живут очень далеко, куда он ездит один раз в год-полтора. Несколько лет назад умерла его супруга. Дети поженились и разбежались кто куда. Он живет с младшей дочерью. Единственным местом, где коротал свои дни старик, была эта так называемая мечеть, хотя сложно ее так назвать: здесь в основном собирались человек десять-пятнадцать, молились, обедали, ужинали, смотрели телевизор, проводили время за разговорами.

Решение и исполнение

По многочисленным просьбам населения несколько лет назад решением мэрии города были отведены специальные места на территории микрорайонов столицы для проведения национальных обрядов, таких как оши нахор, поминки и прочее.

Все началось с того, что в 2006 году Комитет по делам религии Таджикистана разрешил в 50 общественных местах столицы читать пятикратные намазы.

Как сообщили «АП» в правоохранительных структурах столицы, под видом так называемых «общественных мест» в городе были построены сотни незаконных с точки зрения властей мечетей, деятельность которых была полностью запрещена в последние месяцы.

«Большинство общественных мест были зарегистрированы как культурные места. Документально они не имели статуса мечети, а в тех из них, которые получили разрешение, можно читать молитву. В этой связи районные власти направили письма, чтобы в этих общественных местах не читали намаз», - отметил источник «АП», пожелавший остаться неназванным.

В конце августа мэр столицы Махмадсаид Убайдуллоев провел специальное совещание с участием руководителей правоохранительных органов города, руководителей соответствующих структур столичной администрации, глав промышленных предприятий и субъектов хозяйствования.

Мэр поручил своему заместителю Джамиле Лангариевой в течение одной недели изучить вопрос, связанный с целевым использованием так называемых общественных мест и подготовить проект решения по их дальнейшему альтернативному использованию, например для создания рабочих мест для женщин-домохозяек.

Как сообщили в городской мэрии, после августовского совещания была создана специальная комиссия из числа представителей прокуратуры, ГКНБ, УВД г.Душанбе, администрации четырех районов столицы, махаллинских комитетов, Комитета по делам женщин и семьи и прочих организаций и служб города, которая начала проверку общественных мест столицы. Эти мероприятия направлены на осуществление контроля над целевым использованием общественных мест в поселках и микрорайонах столицы.

«Мы проверили порядка 214 общественных мест и выявили, что 135 из них функционировали как мечети, - рассказывает источник. - Очень мало общественных мест отвечало изначальным требованиям и было использовано по назначению - как культурно-массовые места для проведения традиционных мероприятий».

По словам источника, комиссия выявила места, которые финансировались неизвестными лицами под видом «благотворительности для мечети» - они дарили дорогостоящие ковры и утварь, устраивали жертвоприношения, а затем собирали молодежь из числа парней и проводили с ними беседы. Такие благотворительные миссии чреваты вербовкой молодых людей в экстремистские и террористические группировки. И даже в ИГИЛ.

Поэтому решение мэрии жителями столицы было принято с пониманием.

- Если не контролировать подобные места, то люди религию превратят в черт-те что, - считает житель г.Душанбе Акмал Ризоев. - Разве такое допустимо? Правильно делают, что запрещают. У нас светское государство. Мы - городские жители. Кому не нравится - может уезжать в кишлак.

Негде посидеть

Возле одного из массивов махалли Испечак скопилось много народу. Оказывается, у одного из жителей – акаи Сафара случилось большое горе в семье: на днях привезли из России тело его сына-мигранта. Несколько месяцев назад у старика умерла жена, и не успел он справить годовщину смерти, как его постигло другое горе. Теперь ему придется провести немало традиционных обрядов, ведь людей в массиве (три пятиэтажки и две девятиэтажки) живет много. Особенно когда Иди Курбон – праздник жертвоприношения на носу, ведь акаи Сафар к тому же хаджи.

А так называемое «чои чамъияти» (общественное место), где обычно проводились традиционные религиозные мероприятия, теперь на замке.

- Мы не имеем права открыть помещение, хотя я понимаю положение соседа, - говорит ответственный за это место человек. - Раньше здесь под навесом проводили все необходимые мероприятия, и посуда у нас общественная имеется, и курпачи, и казан, и прочее. Ведь в двухкомнатной квартире народ не уместишь…

В соседнем, 20-м массиве мы разговорились с другим стариком – акаи Нишонбоем, который одиноко сидел у подъезда. Многие годы проработал учителем, теперь на заслуженном отдыхе. Закрытие общественного места в своей махалле не одобряет:

- Мне некуда идти, понимаете? Это было единственное место, где мы собирались с другими мужчинами, ведь рядом нет ни чайханы, ни места, где бы можно было сыграть в шахматы. Конечно, у нас в Душанбе есть такие прекрасные места, как чайхана «Навруз» или «Рохат», где можно посидеть со стариками за пиалой зеленого чая. Но эти места не для нас, обычных горожан. Ведь просто чтобы добраться до центра города и посидеть в чайхане, сколько нужно денег. К тому же не могу я туда доехать без посторонней помощи, - говорит старик, указывая на тросточку в руках.

Мы представили, сколько усилий ему понадобилось, чтобы спуститься сюда вниз с восьмого этажа.

По мнению таджикского политолога Шокирджона Хакимова, учитывая тот факт, что в столице мало чайханных и других приспособленных под общественные места помещений, необходимо сохранить в микрорайонах подобные места как необходимые атрибуты гражданского общества.

- Именно в так называемых общественных местах пожилые и уязвимые жители могут проводить свое свободное время, обсуждать важные проблемы общественной жизни, решать вопросы относительно предстоящих мероприятий и свадеб и помогать советами, - говорит он. - Если подобные места использовались не по назначению, то необходимо принимать меры по конкретным случаям.

Механизма пока нет

Мэр на своем последнем совещании также поручил подготовить проект альтернативного использования общественных мест, например для создания рабочих мест для женщин-домохозяек.

Может, это поручение М. Убайдуллоева поможет решить вопрос с занятостью населения в условиях экономического кризиса в стране. Но следует к этому вопросу подходить серьезно, так как требуется разработка механизма исполнения подобного решения. Например, если помещения, некогда отданные под общественные места, будут переоборудованы в швейные цеха, кто и как будет обучать женщин-домохозяек кройке и шитью, кто будет закупать оборудование, и вообще, как и за чей счет будет работать этот цех? На чьем балансе будет состоять?

На прошлой неделе в одной из махаллей г.Худжанда начал функционировать новый производственно-обучающий центр по изготовлению адраса и атласа с 10 ткацкими станками. На оснащение центра исполнительный орган государственной власти города Худжанда выделил 40 тысяч сомони. В центре также размещены швейный, ювелирный цеха и цех ковроткачества. Открытие данного производственного центра даст возможность трудоустроить 30 женщин и обеспечить занятость десятков местных девушек. Все желающие могут обучаться ремеслам на условиях самофинансирования.

Если последовать опыту худжандской мэрии, то подобное предложение М.Убайдуллоева необходимо поддержать.

По словам экономиста Ходжимухаммада Умарова, швейное оборудование стоит недешево, и хорошо было бы, если б его приобрела для домохозяек сама мэрия города. «Инициатива Убайдуллоева по поводу создания новых рабочих мест может дать положительный результат в случае, когда конечный результат - выпускаемая продукция сможет быть конкурентоспособной на рынке, - говорит он.

«Торопиться не надо»

Мы хотели подробней узнать о работе специальной комиссии, созданной при мэрии, но один из заместителей председателя г.Душанбе объяснил, что сообщать о результатах деятельности комиссии пока рано, так как работа в этом направлении продолжается и это, скорее, еще на несколько месяцев.

- Поймите, наша цель – не запрещение и не закрытие мечетей, мы проверяем работу общественных мест и должны разработать механизм их альтернативного использования, - сказал он. - Возможно, некоторые подобные места останутся функционировать как мечети, часть будет перепрофилирована в чайханы, спортивные и образовательные центры, места для проведения досуга жителей. На месте некоторых планируется создать швейные цеха для домохозяек. Посмотрим. Торопиться в этом щепетильном вопросе не надо.

Он также обещал пригласить представителей СМИ, как только комиссия завершит свою работу и представит ее результаты.

news.tj