ИГ вербует сторонников среди силовиков в Центральной Азии: какова угроза?
Насколько надежны спецслужбы стран Центральной Азии в борьбе с ИГ? Ответ на этот вопрос вдвойне актуален после сообщений о переходе командира таджикского ОМОНа на сторону ИГ.
Сообщение о том, что командир таджикского ОМОНа полковник МВД, орденоносец Гулмород Халимов с высокой вероятностью может находиться в рядах "Исламского государства" (ИГ), опубликованное таджикским информационным агентством "Азия-Плюс" 12 мая, вызвало широкий резонанс в стране и у ее соседей.
Вопрос о доверии
"На таком уровне о вербовках в ряды ИГ не было известно, поэтому инцидент с таджикским полковником, якобы собравшим команду из десятка волонтеров и через Москву направившимся в Сирию, стал одним из самых обсуждаемых событий не только в республике, но и в соседних государствах. Он ставит вопрос о доверии к таджикским силовикам в целом", - заявил в интервью DW сотрудник Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА) Андрей Серенко.
По его данным, после опубликования сообщения о Халимове появилась версия, что, возможно, командир таджикского ОМОНа арестован за нелояльность собственному руководству, а его исчезновение решили объяснить таким образом.
"Но наши информированные источники, изучив ситуацию, пришли к выводу, что полковник Халимов действительно перешел на сторону ИГ и отправился на Ближний Восток", - говорит эксперт ЦИСА. При этом, продолжает он, анализ разных таджикских интернет-форумов приводит к выводу, что поступок полковника вызвал "нотки симпатии".
Идейная мотивация
"Одно из распространенных объяснений состоит в том, что страна коррумпирована, уровень жизни снижается, в том числе у силовиков. У них два пути - либо включаться в коррупционные цепочки режима, либо присоединиться к людям, которыми движет не стремление к наживе, но мотив организации справедливого общества. Поэтому решение полковника представляется морально более предпочтительным, чем служба режиму", - объясняет эксперт ЦИСА.
По его мнению, такая интерпретация должна насторожить специалистов и в Таджикистане, и в России, поскольку на этом прецеденте может быть основана целая мифология, которая будет стимулировать переход на сторону ИГ не только волонтеров из среды трудовых мигрантов, отправляющихся на заработки, но и людей, достигших высокого положения в таджикистанской властной иерархии.
Российский эксперт по кризисным ситуациям Лев Корольков также видит основания считать, что полковник Халимов отправился на фронт в Сирию и Ирак, но с какой целью - пока неизвестно. Например, нельзя исключать проведения спецслужбами операции по внедрению Халимова в ряды ИГ, указывает Корольков. "С другой стороны, мы должны учитывать, что многие руководящие военные кадры в ИГ - это кадровые специалисты из саддамовского Ирака, которые обучались в российских военных вузах. Они понимают значимость и специфику вербовки в силовых структурах постсоветских стран", - добавляет российский эксперт.
ИГ проводит инфильтрацию?
"Кроме того, учитывая заметные успехи ИГ, надо исходить из того, что оно уже проводит инфильтрацию в силовые структуры вероятного противника, как раньше криминальные группировки направляли "своих" в милицейские ВУЗы, платили им свою степендию и ждали, когда те получат посты. Не исключена и прямая вербовка высокопоставленных сотрудников. Центральная Азия для ИГ - обширнейший рекрутинговый район, откуда оно может черпать достаточно квалифицированные в военном отношении кадры", - объясняет Корольков.
Тем не менее пока об угрозе инфильтрации ИГ в госорганы как о явлении говорить преждевременно, возражает Андрей Серенко. "История с полковником МВД Таджикистана показывает обратное - ИГ не столько пытается просочиться в госорганы стран региона, сколько привлечь представителей элиты на свои фронты. Пока таджикским спецслужбам повезло, что полковник уехал в Сирию - если допустить, что он перешел бы на сторону ИГ в ходе возникновения нестабильности в республике, ущерб был бы несопоставим с нынешним. Для ИГ это прогандисткий успех, но и большая потеря", - рассуждает эксперт ЦИСА.
Студенты, силовики, политики...
С другой стороны, продолжает он, ситуация в Чечне и в Дагестане дает основания специалистам говорить о том, что выявление ячеек ИГ осложнено их высоким уровнем конспирации и наличием сторонников, которые находятся на государственной и муниципальной службе.
"Уже имеются данные, что такие лица есть и среди полицейских, хотя пока последняя информация еще расплывчата - нет фамилий, нет точек проникновения. Но о чем можно говорить с уверенностью - что сторонников ИГ много среди студентов. В том числе - в Центральной Азии. В ИГ, как показывает практика, работают прагматики, заинтересованные, чтобы эти ребята получили высшее образование, интегрировались в муниципальные структуры, поступили на госслужбу, в том числе в силовые структуры. И ждали сигнала о начале более активной работы, который рано или поздно поступит", - полагает Андрей Серенко.
Он обращает внимание и на другой аспект проблемы. Силовики, противодействуя ИГ, вступают в особые отношения с вербовщиками исламистов, с резидентами, с боевиками, с политическими эмиссарами этой организации, и эти отношения могут принять не только враждебный характер, учитывая мощную пропаганду ИГ на фоне деградации, имеющейся в политической жизни Таджикистана, да и других республик ЦА - что показывает пример полковника Халимова.
Что же касается политических элит, контролирующих политику государств во всех республиках Центральной Азии, то они воспринимают радикальный ислам как своего врага. "Люди, достигшие определенного уровня в государственной иерархии, по большей части осознают, что если придет ИГ, то не будет ни с кем делиться властью. Что касается религиозной мотивации, то в основном это менталитет бывших советских работников, и религия для них не является основополагающей", - резюмировал Лев Корольков.
Чем соблазняет «Исламское государство»?
Лидеры ИГ сумели нащупать нерв современной цивилизации и удачно ухватились за него, заставив все медиа мира работать на пропаганду «халифата»
«Их бомбит коалиция во главе с сильнейшей армией планеты, но они продолжают завоёвывать новые земли. Их проклинают богословы, их преступления вызывающе жестоки – но молодые люди на разных континентах принимают ислам, только чтобы следовать за ними. В сердце древних цивилизаций они за год создали новое государство, готовое уничтожить в современном мире всё, что противоречит их представлениям о временах пророка Мухаммада».
Феномен «Исламского государства», стремительные успехи этой группы в борьбе за умы и территории не объясняются ни примкнувшими к ней офицерами армии и спецслужб Саддама Хусейна, ни количеством захваченной у иракской армии техники, ни тем более финансовой базой.
В мире много горячих точек, и есть повстанцы, чьё материально-техническое обеспечение превышает ИГ, а за спиной явственно просматриваются тени больших держав, но их продвижение и влияние на региональную и мировую политику значительно ниже.
Поэтому конспирологические версии здесь не работают.
«Исламское государство» обладает поразительным КПД
Наверное, владей они год назад хоть третью ресурсов, которыми пользуются ДНР и ЛНР, сейчас территория «халифата» вполне могла уже простираться до Средиземного моря.
Основа ИГ как проекта – опора на человеческий капитал и контроль над ним
Потому главный их фронт в гибридной войне против цивилизации – информационно-идеологический, где малыми силами они успешно противостоят огромным отлаженным пропагандистским машинам, вербуя новых сторонников во всех социальных группах и регионах ойкумены.
Лидеры ИГ сумели нащупать нерв современной цивилизации и удачно ухватились за него, заставив все медиа мира работать на пропаганду «халифата».
И традиционное, и модерное общество громоздкими институтами и системой условностей давят на человека, ограничивая его в путях саморазвития и раскрытия личности, заставляя лгать и поступаться идеалами.
Карьерная лестница где-то крутая и скользкая, а где-то вообще закрыты двери и нет места для шага вперёд, что особенно раздражает авантюрных и амбициозных, а также тех, кто несправедливо оказался на обочине жизни.
Именно таких людей и стремится собрать ИГ, от люстрированных иракских офицеров безопасности до европейского офисного планктона, отбывающего с 9 до 5, а по-настоящему живущего в онлайн-играх.
Каждый может занять в новом обществе место согласно своим талантам и стать абсолютно свободным – во всём, кроме ислама в их специфическом понимании.
От остальных исламских радикальных групп руководство ИГ всегда отличалось фанатичной верой в зримую достижимость всемирного халифата, чем-то так похожей на идею мировой революции, которая активно распространялась век назад большевиками.
О перспективе восстановления халифата говорили практически все исламисты, но никто, кроме них, не пытался всерьёз разработать план его построения «здесь и сейчас».
С момента создания, во всех своих формах, начиная с аль-Каиды в Ираке, руководство этой группы отдавало много сил выработке собственного стиля пропаганды.
Абу Мус‘аб аз-Заркави, основатель аль-Каиды в Ираке, которая потом преобразуется в ИГ, одевал пленных иностранцев в оранжевые робы и резонансно резал им головы на камеру ещё в 2004 году.
Два первых лидера собственно «Исламского государства в Ираке» с 2006 по 2010 гг. – Абу Умар аль-Багдади и Абу Хамза аль-Мухаджир записывали аудио с речами по различным политическим и религиозным темам, распространяли электронные тексты в интернете, презентуя таким образом идеологию группы, и т.д. – все эти ходы аккумулировались и развились при помощи новых технологий в «Исламском государстве», когда оно обрело реальную территорию.
Наблюдатели недооценили важность события 2006 г.: одно из многочисленных «отделений аль-Каиды» не просто сменило бренд на «Исламское государство в Ираке», а всерьёз начинало большой политический проект по строительству нового государства, которому ставилась задача расшириться на весь регион и далее идти к завоеванию мира.
Пока другие группы занимались обоснованием оборонительного джихада, позиционируя исламский мир и себя как жертв «крестоносцев» или «сионистов», ИГ заняло наступательную позицию потенциальных завоевателей и победителей
Но в 2006 г. призыв к суннитам Ирака и всего мира сконцентрировать силы и бороться за создание государства не вызвал энтузиазма.
До 2012 г. ИГ влачило почти незаметное существование, не в силах оказать влияния на политическое поле Ирака, однако вело активную и творческую пропагандистскую работу, используя все доступные виды медиа, пока конкуренты вели традиционные проповеди в мечетях и раздавали листовки.
Многочисленные экстремистские группы, появившиеся на Ближнем Востоке и в Северной Африке в конце ХХ века, провозглашали своей целью свержение существующих режимов и утверждение на их месте исламского государства.
Аль-Каида была солидарна с ними в главной цели, но первой задачей видела изгнание США из арабского мира, без чего установление исламского государства невозможно.
Бен Ладен нередко говорил о необходимости восстановления Халифата.
Формирование идеологии ИГ как группы более бескомпромиссной и радикальной, чем аль-Каида, связано с именем Абу Мус‘аба аз-Заркави, основателя аль-Каиды в Ираке, который учился у известного теоретика джихадизма Абу Мухаммада аль-Макдиси.
Именно аз-Заркави совместно с центральным руководством аль-Каиды около 2002 г. сформулировал идеюо снования «прото-халифата» именно в Ираке.
Первые лидеры ИГ, Абу Умар аль-Багдади и Абу Хамза аль-Мухаджир, также были последователями ас-салафийа аль-джихадийа, как и нынешний официальный представитель ИГ Абу Мухаммад аль-‘Аднани, и другие лидеры.
Доктрина ИГ включает, в частности, следующие концепты, корни которых можно найти в салафитской литературе, но не в столь жёстком виде неспособность управлять страной в соответствии с шариатом:
- куфр (неверие, самый страшный грех);
- сопротивление Исламскому государству – иртидад (вероотступничество, одно из проявлений куфра);
- ширк (идолопоклонство, язычество) должен бескомпромиссно искореняться, где бы ни был встречен (в мире не должно остаться ни одного язычника);
- все шииты – вероотступники; Братья-мусульмане и ХАМАС – предатели ислама.
Аль-Каида позиционирует свою борьбу как «оборонительный джихад» (джихад ад-даф‘), исходя из того, что исламский мир подвергается атаке со стороны «крестоносцев» (Запада) и местных правителей-вероотступников.
ИГ также использует этот концепт, но практически с момента появления направляет свою пропаганду, в первую очередь, против лидеров мусульманских стран, борьба с которыми, по мнению лидеров организации, более актуальна, чем противостояние Западу.
Кроме того, ИГ признаёт и «наступательный джихад» (джихад ат-талаб) в отношении язычников и вероотступников, особенно шиитов, замысливших совместно с США превратить Ирак в шиитское государство, чтобы замкнуть «шиитский полумесяц от Тегерана до Бейрута».
Сейчас старшее поколение исламистских теоретиков отвернулось от ИГ, поражённое его жестокостью.
Проработкой идеологии группы занимаются молодые религиозно-политические философы, наиболее влиятельный из которых — 30-летний Турки аль-Бин‘али, бахрейнец из хорошей семьи, ниспровергатель авторитетов и мастер интернет-троллинга.
Идеологи и пропагандисты ИГ, сами с юности живущие в сети, знают культурные коды и арабской, и западной молодёжи, способны создавать мемы и запускать медиавирусы.
Многие материалы рассчитаны на неарабского реципиента и содержат мессиджи, привлекательные за пределами исламского мира: на вербовочных видео ИГ предстаёт как братство «воинов истины», членом которого может стать каждый, причём внимание реципиента не акцентируется на исламской составляющей. Это образ боевого лагеря победителей, которые приходят устанавливать свои правила, и насилие – неотъемлемая их часть.
В вербовочных роликах присутствуют крупные планы погибших джихадистов, реальные взрывы, перестрелки, казни.
Такая подача материала призвана привлечь не религиозных фанатиков, а «солдат удачи», не нашедших себя в мирной жизни.
Ещё одна целевая аудитория – подростки, для которых насилие знакомо по компьютерным играм.
Так пропагандисты рекрутируют и профессиональных наёмников, и юношей, ищущих жизни экстремальной и полной высокого смысла.
Воспользоваться новыми технологиями пытались многие «подпольные» организации, но только «Исламскому государству» удалось создать групускульную медиа-империю, брендом которой стала эстетизация насилия.
Далеко не все члены ИГ мотивированы официальной идеологией; среди них есть и те, кто до нелегального пересечения границы никогда не читал Коран и фактически не имел представления не только о салафизме, но и об исламе вообще.
Но высшее руководство, принимающее решения и определяющее политический курс, — люди крайне идеологизированные.
Именно поэтому им удалось превратить своё «интернет-государство», как иронизировали ещё пять лет назад, в разрастающуюся реальность с территорией и населением, песнопения-нашиды – в хиты молодёжи самых разных культурных традиций, а идеи реконструкции нравов 7 века в 21-м – в мыслевирусы, расходящиеся по всему миру и внушающие, что наступательное насилие – это правильная тактика.
Успешное строительство средневековья в постмодерном пространстве, в мире смартфонов, многоуровневых развязок и высокоточного оружия, гипнотизирует цивилизацию, разрушая её и снаружи, и изнутри.