Если выбирать между тем, что Караулову ждет здесь после всей этой истории, то Сирия это милые мелочи
О. Журавлева― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». Мой собеседник сегодня журналист Орхан Джемаль. Здравствуйте.
О. Джемаль― Добрый день.
О. Журавлева― Для начала хотела бы узнать у вас, как вы считаете, как надо поступить со студенткой, которую задержали на границе с Сирией.
О. Джемаль― Что значит как надо поступить.
О. Журавлева― Что было бы правильным, справедливым, гуманным.
О. Джемаль― Правильным, справедливым, гуманным и в чьих интересах. С чьей колокольни.
О. Журавлева― С колокольни РФ.
О. Джемаль― С колокольни РФ эту женщину нужно привезти сюда и вкатать ей членство в НВФ. Срочок.
О. Журавлева― Вот так, не меньше.
О. Джемаль― РФ в свое время создала целый корпус поправок к законодательству о членствах в иностранных НВФ.
О. Журавлева― Незаконных вооруженных формированиях.
О. Джемаль― Целую систему как раз под Сирию, под Ирак. Под все это дело создали. Тут немножко неловко с Донбассом получилось. Но в одну сторону работает суперисправно, поэтому с точки зрения РФ девушку нужно закрыть за членство в НВФ, по крайней мере, через намерения через 30-ю. Раньше помните было – через намерения. Через 30-ю – такое выражение есть. Переписку поднять, посмотреть, что за птица, с кем переписывалась, с кем говорила.
О. Журавлева― А сейчас вашей точки зрения что было бы правильно?
О. Джемаль― В смысле что было бы правильно. Мое правильно относится к благу девушку.
О. Журавлева― К благу девушки что должно быть?
О. Джемаль― На мой взгляд, к благу девушки было бы, если бы Турция сказала, что гражданка у нас ничего особо не нарушала, на территорию въехала легально, пусть сама как-то разберется.
О. Журавлева― То есть просто отпустить.
О. Джемаль― Как ей жить дальше. А что с ней делать.
О. Журавлева― Вы считаете, что если бы она попала в Сирию, было бы для нее лучше.
О. Джемаль― Между чем и чем выбирать. Если выбирать между тем, что ее ждет здесь после всей этой истории, что ей так красиво сподобили родители, то Сирия это милые мелочи.
О. Журавлева― Тут поступило предложение зачислить ее в медресе. Чтобы она правильно ислам поняла.
О. Джемаль― А человек, который это предлагал, он знает про ее ислам что-то.
О. Журавлева― Во всяком случае, это какие-то представители исламской общины говорят, что это было ей полезно.
О. Джемаль― Я не знаю, что за представители. Просто представители исламской общины должны понимать, что не в Сирию бегут, это от них бегут.
О. Журавлева― Вот как.
О. Джемаль― Таким образом здесь такая система, так все построили, что отсюда бегут. И уже бегут студентки.
О. Журавлева― То есть ислам ее здесь не устраивал, поэтому она выбрала Сирию.
О. Джемаль― Вы поймите, что здесь много кого чего не устраивает. И озвучивалась цифра — 1700 человек сбежало. Причем значительная часть совсем не с Кавказа. Бегут отсюда.
О. Журавлева― Так они отсюда бегут, то есть не там хорошо, а здесь плохо.
О. Джемаль― Ну и там бегут романтики, бегут мальчишки.
О. Журавлева― И девчонки в данном случае.
О. Джемаль― Бегут девчонки, любите, девушки, простых романтиков.
О. Журавлева― То есть а что плохого, девочка хорошо училась на философском факультете, жила в городе-герое Москве. Что ей так нехорошо-то было.
О. Джемаль― Знаете, не всем нравится здесь жить. Например, я смотрю, дочь Немцова убежала. Еще кто-то убежал.
О. Журавлева― Зимин.
О. Джемаль― Зимин убежал. С «Эхо Москвы» уже кто-то, опасаясь чего-то, уехал. Из ваших коллег. У кого есть возможность в Бельгию, тот в Бельгию. У кого есть возможность в Исламское государство – в Исламское государство. Вот такая тут вкусняшка, что от него и там и тут…
О. Журавлева― Подождите. Это же разные вещи. Жанна Немцова мне кажется имеет основания опасаться за свою судьбу.
О. Джемаль― А вы полагаете, у этой девушки, если она приняла действительно ислам, никто не был подвержен репрессиям из знакомых, друзей или не был убит.
О. Журавлева― То есть вот так.
О. Джемаль― Или вы думаете, что беды, постигшие либеральный лагерь, они как бы эксклюзивные и ни к кому не имели отношения. Имели отношение задолго, точно также таким образом крушили и мусульман, и нациков. Вот сейчас за либералов взялись. Всем плохо, все бегут.
О. Журавлева― Интересный подход. Тогда скажите, а в свете этого закона, о котором вы сказали, а что будет с теми, кто поехал в отпуск в Донбасс. Потом из этого надо будет как-то выходить.
О. Джемаль― Ничего не будет. А что с ними должно быть.
О. Журавлева― Вы же говорите про сроки огромные.
О. Джемаль― Там же когда закон принимали, была очень комичная формулировка, совершенно очаровательная, современная такая. О том, что вот это НВФ дело подсудное вот за рубежом, если это не в интересах российского государства. А если это в интересах, то вот как бы это уже и не преступление. Так сформулировано было.
О. Журавлева― Поэтому вы считаете не будет процессов…
О. Джемаль― Донбасс это экзистенциальный порыв людей, которые были не в состоянии оставить в беде своих соотечественников, угроза русскому языку у которых сложилась.
О. Журавлева― Но это же совсем не в интересах России. Это же часть Украины. Наших войск нам нет.
О. Джемаль― Порыв души и все.
О. Журавлева― Мы вообще третья сторона.
О. Джемаль― А здесь злобные НВФ, терроризм и так далее.
ДЖЕМАЛЬ: Представители исламской общины должны понимать, что не в Сирию бегут, это от них бегутQ6
О. Журавлева― Но вообще как-то придется из этого выходить.
О. Джемаль― Сол-фасол пишется без мягкого знака. Вилька-тарелька с мягким знаком. Понять это трудно, но можно запомнить.
О. Журавлева― Можно выучить. Самопровозглашенные республики накануне назвались частью Украины и не стали настаивать на том, чтобы в Конституции статьи, где перечисляются территории страны, убрали Крым. Что-то поменялось с народными республиками? Ветер в другую сторону подул?
О. Джемаль― Я не знаю, подул, вот сейчас было ключевое событие. Принималось решение о том, продлевать санкции, не продлевать. Решили продлить, потому что собственно а что изменилось. Это была некая реперная ключевая точка и в канун которой принимались титанические усилия для того, чтобы демонстрировать, что Россия она хорошая, она хорошего хочет. Слышал я такую историю, что была какая-то жуткая выволочка, устроенная Захарченко и Плотницкому, а устраивал ее господин Сурков. Человек отвечает за это дело. И именно требовал от них примерно то, что они сейчас и заявили. Хотим в состав Украины. Мы хорошие. Ничего плохого не хотим, русские нас пристраивают, снимите с них санкции.
О. Журавлева― То есть даже так. А не слишком ли это хитро, извините.
О. Джемаль― На этом фоне идет отчаянное сопротивление местных, которые совсем не хотят ни в какую Украину и не хотят замиряться. И готовы были спровоцировать события под Марьинкой. То есть как попытку сорвать то, что им навязывает Россия.
О. Журавлева― Россия им навязывает мир.
О. Джемаль― Россия им навязывает мир, но это означает политическую гибель тех самых людей, которых вся эта история вынесла на поверхность.
О. Журавлева― Ну так эти люди никому сейчас не нужны.
О. Джемаль― Да. Их встраивают в систему, выстраивается иерархия, вертикаль власти. Кто туда плохо попадает, вот с Мозговым недавно неприятность была.
О. Журавлева― Да, была.
О. Джемаль― То есть человек, который плохо втискивался в эту систему. Она выстраивается, вот уже самая верхушка этой системы по щелчку московскому. Хотим в Украину, не хотим в Украину. Хотим в Украину, не хотим в Украину.
О. Журавлева― Мы продолжим этот разговор. Оставайтесь с нами.
РЕКЛАМА
О. Журавлева― Это программа «Особое мнение». Мы продолжаем. Орхан, вот в данном случае, что будет делать Россия в своих интересах, что будет делать Киев.
О. Джемаль― Ну что значит…
О. Журавлева― Ну вы рассказали, что якобы Сурков хочет замирить.
О. Джемаль― Есть Россия до продления санкций, Россия после. Вот сейчас санкции продлили. Сейчас актуальность быть хорошим, она пропадает.
О. Журавлева― То есть послезавтра лидеры республик скажут, что они за независимость.
О. Джемаль― Так резко они не будут говорить. Но я думаю, что акценты изменятся.
О. Журавлева― А Киеву что делать? Надо хвататься за эти заявления и начинать работу дипломатическую.
О. Джемаль― С чем?
О. Журавлева― С этими лидерами самопровозглашенных республик.
О. Джемаль― Лидеры это выдавили сквозь зубы после того, как их за уши таскал господин Сурков и говорил: запомнили, как говорить надо, повторите. Запомнили? – повторите.
О. Журавлева― Но это вы уже литературную версию. Мы не знаем, был ли там Сурков на самом деле.
О. Джемаль― В принципе договариваться с кем? С ними, с Сурковым, с начальником Суркова.
О. Журавлева― С кем кстати.
ДЖЕМАЛЬ: Донбасс это экзистенциальный порыв людей, которые были не в состоянии оставить в беде своих соотечественниковQ6
О. Джемаль― Начальник Суркова говорит, что я не при делах. Договаривайтесь с теми. А к тем приезжает от него Сурков, уши надрал и вот результат.
О. Журавлева― То есть у Киева нет выхода.
О. Джемаль― А с кем договариваться. Этот договариваться не хочет. Вот субъекты конфликта. А субъекты конфликта вон какие.
О. Журавлева― То есть ситуация безвыходная и останется навсегда в таком виде.
О. Джемаль― Почему навсегда в таком виде. Всякое бывает. Бывает шах, бывает ишак.
О. Журавлева― А вы верите или видите перспективу того, что действительно все-таки неделимая Украина особый статус зон, а там как-то само потихоньку зарастет.
О. Джемаль― Неделимая Украина, особый статус этих зон, это само зарастет, 1991-2008 год, Абхазия, признаем целостность Грузии. Тут есть зона с особой судьбой, особым статусом. Это нужно разрулить, а там уж само зарастет. Ну знакомо, правда.
О. Журавлева― Да не один раз.
О. Джемаль― Но большие раны сами не зарастают, если не лечить.
О. Журавлева― Кто может лечить? Какая сила, фигура.
О. Джемаль― Как ни странно, я думаю, что лечащей силой могут быть только те, кто находятся внутри Донбасса.
О. Журавлева― Вы так презрительно о лидерах отзываетесь. Что они явно для вас не фигура.
О. Джемаль― Но только когда они поймут, что они лидеры своего населения, у этого населения есть определенный интерес, этот интерес совсем не так пафосно формулируется, как кому-то хотелось бы. И он формулируется не через русский мир, а через зарплаты и пенсии. И эти лидеры поймут, что есть плохое, а есть очень плохое. И выбор между плохим и очень плохим. И в этом плане Москва не является другом в большей степени, нежели Киев. Когда такое понимание придет там внутри Донбасса, тогда возможно какие-то лечащие варианты могут быть предприняты. Когда начнут выбирать между плохим и очень плохим в сторону просто плохого…
О. Журавлева― Но это все равно единая Украина.
О. Джемаль― …тогда может начаться какое-то лечение. Мы не знаем, что это будет.
О. Журавлева― Хорошо. Еще одна тема, которая у нас все равно с Украиной связана. Это памятник святому Владимиру в Москве. Наш ответ киевскому Владимиру.
О. Джемаль― А они что Всеволоду Большое Гнездо воздвигли или Юрию Долгорукому.
О. Журавлева― Нет, хотели поставить военно-историческое общество на Воробьевых горах, все было замечательно, а сейчас говорят, нет, так много людей возражают, давайте другое место подберем. И Мосгордума до 14 июля будет это место подбирать. У вас есть место для этого Владимира, которое вам кажется более разумным.
О. Джемаль― Я в этом не участвую.
О. Журавлева― То есть все равно.
О. Джемаль― Все равно.
О. Журавлева― Ни МГУ вам не дорог…
О. Джемаль― Пусть где-нибудь поставят. Всегда когда-нибудь где-нибудь ставили памятники. Пусть поставят Владимира. В Ашхабаде, например, поставили ныне действующему президенту потрясающий по своей художественной ценности, монументальности…
О. Журавлева― И по размерам.
О. Джемаль― Ну пусть наши поставят Владимиру. Отличный был шведский князь.
О. Журавлева― А Владимиру Владимировичу поставят, как вы думаете в ближайшее время?
О. Джемаль― Пока маленькие бюстики. На столах. Зато их много.
О. Журавлева― Уже в виде императора есть бюстик.
О. Джемаль― Зато их много. Таких больших пока нет…
О. Журавлева― А что мешает. Хороший настрой патриотический. Поддержка. Президент нас спас от всего.
О. Джемаль― Не знаю, это дело личного вкуса.
О. Журавлева― Я пытаюсь понять пределы этого вкуса.
О. Джемаль― …Туркменскими лидерами, если оно не бьет по вкусу, то почему, пусть поставят.
О. Журавлева― Хорошо. Я помню, против Петра возмущались на Стрелке. Потом привыкли.
О. Джемаль― Да. Я помню проводили акцию, по всему метро были стикеры наклеены: вас здесь не стояло. А сейчас и пусть. Не Церетели делает?
О. Журавлева― Нет. Салават Щербаков.
О. Джемаль― Я помню когда в начале нулевых талибы взорвали статуи Будды, ходил такой стишок: как было бы здорово, если бы талибы дойти до Москвы со взрывчаткой смогли бы, они бы рискнули, они бы сумели очистить Москву от скульптур Церетели.
О. Журавлева― Это хорошие стихи. Экстремистские, но что-то в них есть все-таки. Кстати еще одна тема не про Украину, а про Суркова вашего любимого. Процесс над идеологом БОРНа. Ведут ли на самом деле следы в администрацию президента, как по-вашему. Она там все время витает в процессе.
О. Джемаль― Ведут ли следы от Евно Азефа…
О. Журавлева― А серьезно. Вы сейчас так уверенно рассказывали про то, как Сурков таскает за уши лидеров народных республик.
О. Джемаль― По-моему, схема достаточно ясна. То есть у Суркова был зам. или советник, который по-моему сейчас выполняет какие-то задачи на Донбассе, за которые Сурков отвечает. У советника была подручный, и собственно, через эти два звена можно проследить связь.
О. Журавлева― А зачем администрации президента нужны были БОРН?
О. Джемаль― Потому что администрация президента в свое время занималась всей внутренней политикой, всей. Легальные партии, нелегальные, общественные движения, не общественные движения, «Наши», не наши, все должно находиться под неким контролем. В рамках этого создавались и многочисленные националистические структуры и политические, общественные. Я просто напоминаю, что первый политический эксперимент с национализмом была партия «Родина», которой ставилась локальная задача раскола КПРФ. То есть давайте выдерем националистическое ядро из КПРФ, расколем его, появилась партия «Родина», когда она стала наглеть, ее нивелировали. Эти эксперименты шли всегда. Когда в ходе одного эксперимента возникла группа, нужно понимать, да, группа возникла, структура, которая отпачковалась, просто создали сверху. По крайней мере, в процессе обсуждения.
О. Журавлева― Но это боевая структура, которая убила многих людей.
О. Джемаль― Да, и насколько я понимаю там даже какого-то эфэсбэшника им заказывали. И вроде оказывались той самой администрацией президента. По крайней мере, те же люди, которые являлись связниками и Тихонов, который впоследствии сдал всех и сейчас с завидным темпом дает показания, оно в свое время героически говорил, что я не киллер, не наемный убийца, я…
О. Журавлева― Родине служу.
О. Джемаль― Я за идею. Поэтому фэса убивать не стану. А судью или адвоката почему нет.
О. Журавлева― А вам самому не страшно жить, все это зная? Зная, как вокруг все устроено. Вот сейчас вы нарисовали картину мира.
О. Джемаль― Совсем недавно Немцова убили. Ему не страшно было жить. Вот не страшно ему было жить. Я в принципе так немного знал человека. Не близко, но знал. Страшно ему не было.
О. Журавлева― А вам тоже не страшно.
О. Джемаль― Да и мне не страшно.
О. Журавлева― Орхан Джемаль со своим особым мнением. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.
НОВОСТИ
О. Журавлева― И снова с вами программа «Особое мнение». И мы продолжаем. Сегодня пришла информация, что Следственный комитет объявил в международный розыск депутата Илью Пономарева. За пособничество в растрате средств фонда Сколково. Какие вы видите перспективы. Допустим, Пономарев останется за границей.
О. Джемаль― Такая перспектива. Пономарев живет в Америке, а Бастрыкин разыскивает его здесь.
О. Журавлева― Это понятно.
О. Джемаль― Знаете о Хаджи Насреддине. Вот что под фонарем ищешь? – Монету. – Ты здесь потерял? – Нет, там, но здесь светлее.
О. Журавлева― Но по логике кроме Пономарева, если он пособник, там кто-то еще воровал средства. Ждать ли посадок, извините.
О. Джемаль― Пономарев дал достаточно вменяемые объяснения, что деньги были оформлены как гонорар, но в действительности являлись некими презентационными средствами, на которые организовывал приезд желаемых гостей. Дальше пока Медведев был у власти и проект Сколково был центральным медведевским начинанием, можно было оформлять… Главное, чтобы результат был. А когда власть переменилась, то скидай штаны, пороть будем.
О. Журавлева― А кого должны еще пороть-то? Ведь так до самого Медведева дойдет.
О. Джемаль― Я думаю, что в принципе порют-то Пономарева не за Сколково. А за 2011 год, поддержку Болотной площади. За оппозиционность.
О. Журавлева― Это все замечательно. Но логика должна быть, нельзя же завести дело…
О. Джемаль― Вот если кто-то еще из сколковских до кого не дошло, за что порют, будет свистеть, то и его можно как бы выпороть. Но пока их было два таких в думе. Гудков да Пономарев. Кого лишних пороть. У нас же порют не за какие-то жалкие миллионы.
О. Журавлева― Разумеется. Еще предложение поступило от депутатов коммунистов. Прелестное по-моему. Они предлагают запретить фонды, вывозящие за рубеж учиться талантливую молодежь из России.
О. Джемаль― Неблагодарные сволочи.
О. Журавлева― Кто? Фонды?
О. Джемаль― Нет, коммунисты. В свое время я помню, как в 1993 году их хотели запретить. И вот их не дали запретить и между прочим судья Конституционного суда Зорькин не давал запретить коммунистов. Не дали запретить, а могли. И у многих руки чесались. А сейчас они так подло и неблагодарно поступают.
О. Журавлева― Да ладно, чего вам жалко иностранные фонды что ли.
О. Джемаль― Коммунистов мне жалко меньше. Если выбирать между коммунистами, зюгановские я имею в виду и иностранными фондами, то иностранные фонды мне кажутся наименьшим злом.
О. Журавлева― Есть еще одно предложение — запретить рекламу кредитов вне банков. Мне нравится законотворческая деятельность, всегда что-нибудь интересненькое прочитаешь. Но ведь кредит это нехорошо, обманывают народ.
О. Джемаль― Да, кредиты нехорошо, ростовщичество.
О. Журавлева― То есть вы бы запретили.
О. Джемаль― Рекламу, нет, это странный подход. Либо ты запрети кредиты, либо ты их не запрещай. Это как с пивом, мы не запрещаем алкоголь, но вот рекламу на него мы запрещаем.
О. Журавлева― А что надо запретить для нравственности и здоровья общества. Государство не запрещает табак, но запрещает его рекламу и продажу несовершеннолетним. Государство не запрещает алкоголь, но ограничивает его продажу и запрещает рекламу в определенных местах.
О. Джемаль― И с гомосексуализмом примерно также.
О. Журавлева― Рекламу запретили. Вещи это все сомнительные, я имею в виду, что табак, что алкоголь, что кредиты.
О. Джемаль― Вы знаете, наше государство само по себе это очень сомнительная вещь.
О. Журавлева― Вы бы его тоже запретили.
О. Джемаль― И вообще нужно не забывать, мы говорим законы, верховенство законов, закон суров, но это закон, а когда ты вспомнишь, что законы выдумывают депутат Яровая или Железняков…
О. Журавлева― Железняк.
О. Джемаль― Даже они как бы не люди, а какие-то карикатуры такие на людей. То есть это не Гоголь, а Салтыков-Щедрин. Законы это в принципе выдумка вот этих людей. То как-то все эти такие красивые принципы либеральные, которые навязывают про высоту закона, его неприкосновенность и святость, они как-то таят.
О. Журавлева― А вы говорите, что Варвару Караулову нужно по закону посадить в тюрьму.
О. Джемаль― Я говорю, что с ней будет.
О. Журавлева― Но вы так и не ответили, что должно быть по справедливости.
О. Джемаль― По справедливости у девушки любовь, она поехала…
О. Журавлева― Вы считаете, что это любовь.
О. Джемаль― Ну а что это такое.
О. Журавлева― Мало ли. Может быть, действительно идеологически она решила, что это правильно. И она будет делать настоящее дело.
О. Джемаль― А что это за любовь, если она считает, что ее милый, суженый не на правой дороге стоит.
О. Журавлева― Да нет, вы почему-то девушку не считаете человеком. Если юноша может поехать потому, что он хочет спасти мир или изменить его, то девушка непременно только за каким-то юношей.
О. Джемаль― Почему, может быть Коллонтай, Рейснер, может быть.
О. Журавлева― То есть женщина все-таки человек.
О. Джемаль― Ну нам же доказали многие революционерки.
О. Журавлева― Вы еще не уверены в этом.
О. Джемаль― У меня своя колокольня мужская. Но мы знали таких отчаянных голов, может быть, поехала даже перевязывать кого-нибудь. А может просто влюбилась.
О. Журавлева― Мне ваше личное мнение более интересно, чем то, что по закону или еще по какой-то справедливости.
О. Джемаль― Мне очень жалко эту девицу, потому что все для нее очень плохо кончится. Если ее выдадут.
О. Журавлева― А родителей ее вам жалко?
О. Джемаль― Над родителями можно будет иронизировать через годик, когда они будут выть от происходящего здесь, что ребята, вы же сами все это устроили.
О. Журавлева― Но если девушка ушла из дома, не говоря ничего, наверное, там тоже было с родителями не все в порядке.
О. Джемаль― Вы что хотите, еще наказать ее. Еще сильнее.
О. Журавлева― Нет, я совершенно никого не хочу наказывать. Кстати про женщин и человека. Девушки в бикини на боксерских матчах вас смущают? Вызывает отторжение.
О. Джемаль― Я люблю бокс, и у меня глаз наверное в этом плане замылился, я как-то не акцентирую на этом внимание. Да, вы сейчас напомнили, действительно там с таким плакатиком с номером раунда выходят девочки в бикини. Пока вы не сказали, как-то даже не обращал внимания.
О. Журавлева― А я не просто так сказала. Предлагают, чтобы мусульманам помочь в жизни и как-то их чувства защитить, предлагают их одеть построже. В костюмы.
О. Джемаль― А кто предлагает?
О. Журавлева― Хорошие люди. Добрые. Какая разница, кто предлагает.
О. Джемаль― Лично меня как мусульманина я сказал, что даже не помнил об этом, пока вы мне не напомнили.
О. Журавлева― То есть у вас какие-то недостаточные чувства.
О. Джемаль― Да. У меня не развито в этом плане, ну оденут построже. Ну будут построже ходить.
О. Журавлева― То есть и это вас не смущает. Вы не будете плакать и рыдать, где же девушки в бикини.
О. Джемаль― Бокс смотрят, я вам открою большую тайну, вы, женщины, полагаете, что ради вот этих девиц в бикини все смотрят.
О. Журавлева― Честно говоря, ради этого бокс не смотрела.
О. Джемаль― Бокс смотрят совсем за другое.
О. Журавлева― Кстати, решение приняли в компании «Мир бокса». Которая организует подавляющее большинство боев в России. Вы приветствуете это решение.
О. Джемаль― Я не приветствую и не осуждаю. Обязательно нужно сформировать позицию по любому вопросу.
О. Журавлева― Почему, просто эта позиция вас в большей степени касается.
О. Джемаль― Мне кажется, что это настолько второстепенный вопрос.
О. Журавлева― Ладно. Я же не настаиваю.
О. Джемаль― Я вам скажу больше, с точки зрения шариата и к самому боксу есть претензии. Вот нельзя человека по лицу бить.
О. Журавлева― Между прочим, у меня не по шариату, а вообще сложное чувство.
О. Джемаль― Шариат с вами солидарен в отношении бокса. Мне очень жаловались в свое время афганские боксеры, что при талибане было сложно, накладывали ограничения, длинные трусы мы еще выдержали, а вот когда запретили по лицу бить, тут стало не до веселья.
О. Журавлева― А как вообще в современном мире все это соотнести, у нас же все пытаются в стране навести всеобщее благоденствие. Чтобы этим не оскорбительно, тем не обидно и эти вроде как тоже чувствовали себя уверенно. Чтобы женщин не обижали, православных, чтобы детей не обижали.
О. Джемаль― А вы хотите вот раз и рай такой.
О. Журавлева― Нет, не хочу, я хочу понять пути. Вы считаете, есть какой-то баланс.
О. Джемаль― Нет никакого пути.
О. Журавлева― Так и будем мучаться.
О. Джемаль― Все будет ужасно, кроваво, чудовищно.
О. Журавлева― Ого.
О. Джемаль― В конце концов, будет Армагеддон. Страшный суд. И все такое.
О. Журавлева― С какой стороны Армагеддона ждете?
О. Джемаль― Как написано.
О. Журавлева― То есть по книге.
О. Джемаль― Да.
О. Журавлева― Тут просто пишут: а когда наконец уже ИГИЛ до нас доберется, и нас всех освободит. Я боюсь, что он нас не освободит.
О. Джемаль― От кого. Сразу возникает вопрос: от кого, от чего.
О. Журавлева― Вы рассказываете, как у нас плохо, все бегут. Все ужасно. Но, может быть, слушатели послушали вас и подумали, вот ИГИЛ придет и сразу станет хорошо.
О. Джемаль― Я думаю, от чего-то он обязательно освободит.
О. Журавлева― Например.
О. Джемаль― Я думаю, от того, от чего он освободит, может быть, даже жалеть об этом не будете. От некоторых вещей.
О. Журавлева― А вот кстати вам самому не хочется поехать поглядеть, что там.
О. Джемаль― Хочется.
О. Журавлева― Что вас останавливает? Тюремный срок?
О. Джемаль― Я даже не знаю, да, в какой-то степени тюремный срок. Мне очень хочется пойти посмотреть, потому что мы знаем кучу пропагандистского мусора, которого наверчено на эту тему.
О. Журавлева― Да и плюс пропагандистского мусора, который присылают сами представители этой организации.
О. Джемаль― Да, плюс их пропагандистский мусор, но исподволь просачивается информация, которая совсем не похожа на то, что обычно такие байки, россказни о ИГИЛ. Рассказывают, как организуется социальная жизнь, вне военной зоны. Это странное явление. ИГИЛовцы очень похожи на большевиков в начале 20 века.
О. Журавлева― Кстати, не помню кто говорил, что ИГИЛ сейчас для очень многих молодых заменяет коммунистов, фашистов в свое время. Когда нужно было ехать в Испанию бороться с фашистами, например, неважно откуда…
О. Джемаль― Хемингуэй ехал.
О. Журавлева― Когда лорд Байрон в Грецию ехал. Он за тем же ехал?
О. Джемаль― За тем же ехал, ехал и боролся там. Не можешь бороться за свободу своей страны, борись за свободу чужой. Лорд Байрон.
О. Журавлева― Ну то есть эта романтика вам она понятна.
О. Джемаль― Абсолютно.
О. Журавлева― Но я все-таки надеюсь, что вы туда не поедете.
О. Джемаль― А я очень надеюсь, что рано или поздно я буду в Ираке…
О. Журавлева― А помимо посмотреть, вы бы за что хотели бороться?
О. Джемаль― А мне для начала нужно ни за что, мне для начала нужно понять, что происходит. Я не понимаю, что происходит. Я не могу разобраться.
О. Журавлева― Но я вам желаю, чтобы вы разобрались, так или иначе. Спасибо большое. Орхан Джемаль, журналист со своим особым мнением. Всем спасибо, всего доброго.