Что лучше — стабильность, переходящая в застой, или резкий рывок, дающий ход ускорению-прогрессу? Политолог Руслан Айсин специально для Idel.Реалии
Разговоры о пресловутых 86% молчаливого большинства в нашей стране (согласно одному из опросов Левада-Центра о рейтинге президента России в 2015 году) стали дурным тоном, бородатым анекдотом. Будут еще опросы. Лично я в эти цифры не совсем верю. Общественные настроения весьма подвижная желеобразная субстанция. Да и вообще: любая социология в нашей стране вязнет в плотных слоях коллективного бессознательного.
Народ живёт какими-то импульсами, нелогичными вибрациями, а отечественную историю носит от революции к потрясению, от войны к бездонному застою. Где-то между этими горящими полюсами и зажато "общественное настроение", которое якобы выражает "лихой человек", который бродит по ледяной пустыне, именуемой Россия, как выразился когда-то Константин Победоносцев. Это лирическое отступление неслучайно. А как ещё объяснить то, что происходит в стране, где логика перестаёт работать словно компас в аномальной зоне? Ледяная пустыня. Да. Но и в природе бывает так, что полюса вдруг меняются местами и вместо бесконечной тундры расцветает через четыре года "город сад".
Россия — страна священного беззакония, как когда-то выразился ныне покойный философ Гейдар Джемаль. В определённый момент законом здесь становится неистовый хаос, ураганом набрасывающийся на окостенелость форм и ломающий "все до основания" ради нового светлого мира. Вот и сейчас мы входим в едва уловимую ситуацию новой общественно-политической реальности. Замороженное и скованное льдами застоя нулевых общество, казалось бы, впало в глубокую спячку, дожидаясь своей Герды (не уж то очередной девы-революции?), спешащей на помощь Каю. Но... Мы наблюдаем едва приметную сейсмическую активность инициативы снизу.
Кто бы что ни говорил, но именно меньшинства творят историю, идейно заряженные люди толкают её вперёд. Большинство же — лишь следует за этим наэлектризованным ядром. Применительно к нашим просторам таким катализатором стали события, связанные со статусом республики, неподписанием федеративного договора, и дискуссией вокруг отмены обязательного преподавания татарского языка в школе.
Эти вопросы подняли, взбудоражили татарскую интеллигенцию, общественных активистов. Они превратились в важнейший фактор пассионарного ренессанса татарской национальной элиты. Дискуссия, порождённая высказыванием Путина о национальных языках в образовательных учреждениях, породила пока что интеллектуальные бурления. Но этот резонанс грозит перерасти в нечто большее — в политические требования. "Из искры возгорится пламя", писал в стихах известный поэт-декабрист Одоевский.
И всё в России так: нерешённые проблемы копятся и, достигая критической отметки, через искру разносятся в пламя, которое и топит лёд, покрывающее своим панцирем народную инициативу.
"Хорошо ли это, плохо ли?" — полтораста лет ломают интеллектуальные копья знатные умы России. Что лучше — стабильность, переходящая в застой, или резкий рывок, дающий ход ускорению-прогрессу? Вопросы эти экзистенциально-фундаментальные.
Но мы их для себя должны решить, ибо "третий путь" — это лишь интеллектуальный камуфляж неопределённости, в которой находится наша страна.
А тот, кто не знает, куда идти, никогда до цели не дойдёт. Если, конечно, перед нами такая задачи стоит, и мы не хотим "бродить бесцельно по ледяной пустыне"...
Руслан Айсин, политолог, специально для "Idel.Реалии"
Татарстан возвращается в строй. Кремль отменил особый статус республики в составе РФ, который был предоставлен ей после распада СССР
Пройдя заграждение, дальше нужно двигаться пешком. Такси не пускают на дорогу, которая вьется среди соснового бора в окружении красивых домов. Их называют «президентскими дачами». Они расположены в деревне Боровое Матюшино в 25 километрах от Казани и выплывают навстречу, как островок несбывшихся надежд. Этим летом Татарстан, поволжская республика с населением 3,8 миллионов человек (по большей части, мусульмане) в 900 километров от Москвы, лишилась особого статуса в составе Российской Федерации. Договоренность с Москвой не была продлена, что повлекло за собой тихое исчезновение последнего соглашения подобного рода, которое выторговали для себя 46 регионов после распада СССР.
Многие в Казани вспоминают о знаменитых словах Бориса Ельцина в 1990 году: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». СССР развалился на части, но России удалось сохранить единство, предложив субъектам определенную долю автономии, прописанную в конституции 1993 года. Татарстан к тому моменту уже составил свою, назвав себя «субъектом международного права». Отказом на предложенный Москвой компромисс ответила только Чечня. Она начала войну, тогда как не добивавшийся независимости Татарстан получил привилегированный статус.
Бомба замедленного действия
Бывшее ханство, которое завоевали в XVI веке войска Ивана Грозного, подписало в 1994 году договор, давший ему право распоряжаться собственными ресурсами (6,4% всей добываемой в России нефти) и даже открыть представительства за границей, в том числе во Франции. Первый президент Татарстана Минтимер Шаймиев (находился у власти с 1991 по 2005 годы) обосновался в Казанском Кремле: он почти так же велик, как его московский собрат, однако его отличает присутствие мечети рядом с православным храмом. У поволжских татар (не следует путать с крымскими) остались правительство и зелено-бело-красный флаг.
Тем не менее их мечта просуществовала недолго. По приходу к власти Владимир Путин один за другим расторг соглашения с 46 регионами (некоторые и сами отказывались от них). В 2007 году Татарстан последним получил продление своего сроком на десять лет. Как бы то ни было, этот особый статус по большей части был всего лишь символом, что касалось, например, добавления «татарской» страны в паспорт. Поставив последнюю точку в этой истории, президент объявил тем самым конец российского федерализма образца 1990-х годов. Глава государства также подписал указ об отмене обязательного изучения татарского языка в школах. В ответ 60 татарских писателей направили ему 25 сентября письмо с протестом против такого решения, назвав его бомбой замедленного действия.
В Казани национальный праздник 30 августа превратился в простой выходной. «Слово «Федерация» стало именем собственным, а не описанием государства», — вздыхает Рафаэль Хакимов, встречая нас на веранде дачи в Боровом Матюшино. Он был советником президента Шаймиева и одним из авторов татарской конституции. «Мы повсюду ездили, подписывали договоры с Узбекистаном и Италией… — вспоминает он. — Тогда мы пускали филиалы российских банков при условии, что они будут инвестировать в местную экономику, и ослабили зависимость от нефти». «Тем не менее до 2000 года и после него — совершенно разные вещи, — добавляет он. — Сегодня под давлением оказался даже наш язык».
На 16-м этаже высотки Казанского университета, который встречает посетителей образом Ленина с «Правдой» в руке, нас ждет член Академии наук Татарстана Мидхат Фарукшин. «Россия сформировала уникальную вещь: унитарный федерализм», — отмечает он. По его словам, недовольство таким положением дел уходит корнями еще в советскую эпоху: «ВВП Татарстана был таким же, как у трех прибалтийских республик вместе взятых, и он должен был бы стать республикой СССР в той же мере, как Украина или Таджикистан». Ему удалось это всего на несколько месяцев в 1990 году, незадолго до распада Советского Союза. Затем пришлось довольствоваться особым статусом. Потом националистические движения ослабли.
Защита местной элиты
«Они были активнее всего во время перестройки, но затем ощутимо пошли на спад, поскольку радикальный подход, по-настоящему, так и не пользовался поддержкой, — утверждает политолог Сергей Сергеев. — Автократия исходит не только от центра, но и от местного руководства». Местное население (53% — татары, 40% — Русские, 7% — представители других народов, по данным переписи 2010 года) потеряло интерес к вопросу, не в последнюю очередь из-за недовольства узурпацией власти местной элитой, которая практически не изменилась за четверть века полуавтономии.
Безупречно верный Кремлю нынешний президент Татарстана Рустам Минниханов предпочел отступить. Казань станет одним из российских городов, которые примут Чемпионат мира по футболу 2018 года, а местный стадион может вместить 45 000 болельщиков. «Мы выступаем партнерами с центром», — говорит министр спорта Татарстана Владимир Леонов. Наше упоминание неравенства ролей явно вызывает у него раздражение. «Договор в первую очередь служил для защиты местной элиты от федеральной», — поправляет глава правозащитной ассоциации «Агора» Павел Чиков.
«Произошедшее в Башкортостане стало кошмаром для Татарстана», — продолжает он. Руководитель этого богатого региона был отправлен в отставку, а «Башнефть» была поглощена «Роснефтью», всесильной российской компанией, которой управляет друг Владимира Путина Игорь Сечин. «Татнефть» в свою очередь является шестой по величине нефтекомпанией страны, а треть ее капитала принадлежит местному правительству. Татарстан с его 4% экономического роста и богатой промышленностью опасается растущих аппетитов Москвы.
Изабель Мандро (Isabelle Mandraud)