А. Серенко: Рахмон нуждается в угрозе ИГИЛ
Радикальная исламистская идеология всё больше захватывает умы плохо образованной, бедствующей части населения стран Центрально-Азиатского региона. Ведь ни для кого не секрет, что после распада Советского Союза, во многих республиках Средней Азии, по сути, сформировалась особая форма феодализма. А ведь социальная несправедливость не может не будоражить умы основной части населения.
На фоне общей негативной ситуации в центральноазиатском регионе усиление такой экстремистской группировки, как «Исламское государство Ирака и Леванта*» (запрещенная на территории Таджикистана, Российской Федерации и других стран террористическая организация «Исламское государство Ирака и Леванта», другие названия: ИГИЛ, ИГ, ISIS или IS англ., Daesh, ДАИШ (араб.) способно еще больше дестабилизировать обстановку в этих государствах.
Учитывая нестабильную систему государственности почти во всех странах центральноазиатского региона, межэтнические противоречия среди населения стран постсоветского пространства, экономические проблемы, коррупцию, клановость и прочие факторы, трудно говорить об эффективности отражения угроз экстремизма и терроризма, исходящих из от радикальных экстремистко-террористических группировок типа ИГИЛ.
Из всех центральноазиатских государств наиболее уязвимым в этом отношении можно считать Таджикистан из-за его близости к Афганистану, а также пограничье этой бывшей советской республики, через которое в последние годы переправлялись наркотики и шёл поток нелегальных мигрантов и экстремистов, проникавших на постсоветское пространство. В результате, претерпевший множество бед Таджикистан, оказался перед лицом новой угрозы, ведь, в рядах воюющих на стороне ИГИЛ немало граждан этой страны, угрожающих привести «джихад» на Родину. Судя по всему, Таджикистан выбран для атаки, как самое слабое звено в Центрально-Азиатском регионе.
Согласно официальным данным, численность вооружённых сил Таджикистана составляет примерно 15 тысяч человек, а военный бюджет около $190 млн. Сухопутные войска оснащены техникой слабо –имеется всего 30 танков Т-72 и 7 танков Т-62, 8 единиц боевых машин пехоты БМП-1 и 15 БМП-2, 23 бронетранспортёра (БТР-60, 70 и 80). Количество артиллерии скудное: всего 23 единицы. При этом далеко не факт, что вся эта техника «на ходу». Военной авиации практически нет – всего имеется 4 штурмовых вертолёта Ми-24 и 11 транспортников Ми-8. Система ПВО устаревшая – единственный «мало-мальски» боеспособный комплекс – модернизированный С-125 «Печора-2М».
Ещё одна слабость – это отпечаток гражданской войны, прекратившейся в 1997 году. Тем не менее, даже после этого там периодически происходят стычки и попытки мятежей. Таким образом, эхо прошедшей войны никуда пока не исчезло, и значит говорить о стабильности вооружённых сил при возникновении одновременно внутренней и внешней угрозы не приходится: вполне вероятен сценарий похожий иракский, когда ИГИЛ резко завладело огромными территориями и крупными городами, а армия на некоторое время просто развалилась. Именно поэтому Таджикистан, имеющий общую границу с Афганистаном, наиболее слабая точка. Итак, выходит, что Таджикистан – это действительно наиболее уязвимое направление.
Но какова всё-таки опасность этой угрозы, каков возможный сценарий самого негативного развития событий? Это, конечно же, прорыв границы, инфильтрация нескольких тысяч боевиков в Таджикистан с целью дестабилизации обстановки в государствах Центральной Азии, а также способствования значительному и резкому увеличению численности местных радикальных групп для их последующего примыкания к ИГИЛ.
При этом многие эксперты расходятся в оценке реальной угрозы для региона со стороны ИГ. Казахский политолог Ерлан Карин, руководитель Казахстанского института стратегических исследований, считает, что манипулирование темой может сформировать мифы, из-за чего может пострадать стратегия борьбы с экстремизмом. Он не исключает возможности усиления пропаганды ИГ в Центральной Азии, но подчеркивает, что пока этот регион не стоит в приоритете этой группировки, являясь, скорее, рекрутинговым полем.
«В настоящее время существует пока только одно, и то косвенное, указание на то, что лидерами ИГ Центральная Азия рассматривается в качестве цели экспансии. Этим указанием является сам факт того, что население этих стран исповедует в своём большинстве ислам. А ИГИЛ воюет и строит жизнь под исламскими знамёнами, несмотря на отказ им в этом со стороны многих приверженцев «подлинного» ислама и исламской духовной элиты. Построение халифата на всех территориях, где живут мусульмане, — все же, скорее, теоретическое построение и некий идеологический посыл, адресованный исламскому сознанию проживающих в Центральной Азии мусульман, чем реальная цель лидеров ИГИЛ», – считает один из независимых экспертов.
Концептуальные основы, на которых базируется так называемое «Исламское Государство», разоблачены и опровергнуты как зарубежными, так и российскими исламскими деятелями. Соответствующие фетвы выпустили саудовские, египетские, американские мусульманские богословы, к которым немного позже присоединились и российские. В конце марта Совет улемов духовного управления мусульман РФ вынес фетву, доказывающую, что «все действия ИГ, начиная от создания группировки, призыва к переселению и заканчивая жестокостью и публичными казнями, противоречат исламу».
Существуют две реальности, превращающие гипотетическую угрозу ИГИЛ для стран Центральной Азии в актуальную повестку дня их правительств.
Первой реальностью являются внутренние проблемы этих стран. Начать необходимо с главного — с того, что местные элиты, в частности правящая элита Республики Таджикистан в лице президента Рахмона, не в состоянии предложить своим народам привлекательную и одновременно убедительную модель будущего, модель развития, которая была бы воспринята людьми как смысл собственной жизни. Аналитик, кандидат исторических наук Валентин Богатырев также полагает, что если правительства региона видят в ИГ прямую угрозу безопасности, то это отражает внутренние проблемы стран. Также он подчеркивает, что борьба с ИГ удобна режимам как политтехнология отвлечения общества от других проблем.
Затянувшийся кризис идентичности связан со многими факторами, но главная проблема в том, что не найдено способа адаптации существующей у таджикского народа системы ценностей, организации общества и экономической жизни к реалиям современного мира. Как следствие – колоссальный идеологический хаос, царящий на всем этом пространстве в головах живущих здесь людей.
Ислам, конечно, активно работает над соорганизацией этого хаоса в рамках своей идеологии и системы ценностей. Но он сталкивается с серьезными проблемами, не позволяющими мусульманской идеологии сформатировать сегодня все центральноазиатское пространство. Эти проблемы связаны с множественностью предложений от самого ислама. По Центральной Азии бродят носители идей всего «исламского» спектра, причем порой остро конфликтующие между собой.
С другой стороны, правящие элиты государств, будучи, к тому же, в основном носителями советского мировоззрения, крайне настороженно, можно сказать ревностно, относятся к идеологии ислама, видя в ней конкурента своим властным полномочиям.
Политолог и эксперт Центра изучения современного Афганистана Андрей Серенко утверждает, что властям Таджикистана нагнетание ситуации, связанной с ИГИЛ, выгодно, чтобы покончить с исламской оппозицией.Эксперт считает, что ПИВТ, являясь важным элементом таджикской политической системы, амортизирует подобные настроения. Если этот элемент ликвидировать, таджикская политика, как машина, сорвавшаяся с тормозов, очень скоро полетит под откос. Размышляя об этом Серенко полагает, что жизнь лидера партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) Мухиддина Кабири находится под угрозой, а нынешнему правящему клану Таджикистана для удержания власти как раз требуется разыграть карту угрозы «исламского терроризма».
«На мой взгляд, команда нынешнего таджикского президента сознательно проводит курс на провоцирование радикализации ислама. Эмомали Рахмону не нужен умеренный ислам, ему необходим ислам радикальный. Потому, что только угроза наступления радикального ислама делает режим нынешнего таджикского президента без альтернативным», — продолжает свою мысль Андрей Серенко.
По мнению эксперта, нынешнего президента Таджикистана Рахмона крайне не устраивает, более того, даже пугает наличие ПИВТ в качестве альтернативного политического проекта, как менее дискредитированного и менее коррумпированного политического соперника. И поэтому его просто необходимо ликвидировать… «А вот когда в Таджикистане останутся только две силы – система Рахмона и террористический проект «Исламское государство», он же ИГИЛ, – то, разумеется, в Москве, Пекине, да и в других столицах предпочтут Рахмона. Как известно, из двух зол выбирают меньшее, а вор, как правило, более предпочтителен, чем убийца», — подытоживает эксперт.
Правительства центральноазиатских стран пытаются найти выход из этих проблем в поисках своих моделей ислама. Сегодня уже в каждой из этих республик такая модель определена и формализована в виде государственных концепций религии. Но это мало спасает положение, поскольку государствам люди склонны верить в куда меньшей степени, чем религиозным институтам.
Ситуация идеологического хаоса создает прекрасные предпосылки для позитивного отклика на любые определенности. Многочисленные социологические исследования последних лет показывают, что именно поиск смысла, определенности жизненных ценностей и целей являются главной причиной, заставляющей людей уезжать и становиться в ряды ИГИЛ. По этой же причине понятно, почему в большей части это – молодежь.
Государствам, явно проигрывающим идеологическую борьбу, не остается ничего иного, как прибегать к тем её средствам, которыми оно располагает.
Их два: объявить радикальные исламские силы врагами, террористами, чтобы таким образом сформировать в обществе негативное отношение к ним, и использовать для борьбы с ними карательные технологии. А поскольку собственно игиловцев в Центральной Азии маловато, то в эту категорию записывают всех, кого можно: радикальных исламистов любого другого толка, криминал, представителей оппозиционных сил и даже неугодных представителей традиционного ислама. Основания легко найти, если соответствующим образом толковать идею халифата или просто положить рядом с трупом черный флаг с надписями на арабском языке. Справедливости ради надо сказать, что среди криминала, например, религиозный радикализм становится все более популярной темой, поскольку куда привлекательнее быть «борцом за веру», чем банальным бандитом.
Одним из примеров подобного полицейского произвола в Таджикистане служит история молодого человека, который оказался в застенках душанбинского ИВС, так как попал под подозрение правоохранителей всего лишь из-за того, что захотел оформить себе загранпаспорт. В своём интервью, полностью опубликованном на сайте портала Tajinfo.org, он рассказал, о том, что стал очевидцем насилия и пыток со стороны полицейских, которые просто-напросто «выбивают» из подозреваемых «признания» об их причастности к ИГИЛ. Он также пояснил, что ему самому удалось избежать подобной горькой участи только благодаря своим своевременно «подсуетившимся» родственникам. Ведь, как известно, в коррумпированной системе Таджикистана за вознаграждение возможно многое.
По мнению эксперта Валентина Богатырёва, борьба с ИГИЛ очень удобна для использования в качестве политической технологии, средства формирования общественных настроений, отвлечения общества от каких-то других проблем. Поэтому можно с уверенностью предсказать, что по мере, скажем, нарастания экономических проблем, связанных как с внутренней экономической политикой, так и с привязкой стран Центральной Азии, в частности Республики Таджикистан, к экономике России, ИГИЛ все больше будет «угрожать» этим странам.
Во всяком случае, угроза ИГ – весьма удобный инструмент для правительства Таджикистана.
Вторая реальность – это игра внешних для Центральной Азии сил, использующих тему угрозы ИГИЛ для решения своих задач. По словам координатора аналитического консорциума «Перспектива» Валентина Богатырёва, правительства стран Центральной Азии не могут не давать себе отчёта в том, что нередко «угрозы ИГИЛ» создаются и наращиваются усилиями далеко не самого ИГИЛ, а тех стран, которые имеют свои интересы в Центральной Азии.
«Здесь, прежде всего, отчетливо видна борьба двух противоположных мифов: «ИГИЛ – продукт США» и «ИГИЛ – продукт России». Обе эти теории активно транслируются в соответствующих средствах массовой информации, высказываниях экспертов на различных конференциях и обсуждениях. Цель у представителей разных сторон одна: сформировать ощущение угрозы для безопасности стран Центральной Азии со стороны, соответственно, конкурента. И за счет этого сделать правительства этих стран более сговорчивыми в решении двусторонних вопросов или вопросов их участия в международных организациях, более зависимыми от этих внешних центров силы.
Активно, скажем, использует тему ИГИЛ для усиления своего влияния секретариат ОДКБ. Понятно, что помимо беспокойства о защите южных рубежей зоны действия Организации тут не обходится и без стремления крепче привязать к себе страны Центральной Азии, а кое-кого и вернуть в нее, а также увеличить вес самой организации, до недавних пор малозначимой для стран региона. Соответственно, и российские эксперты, как правило, преподносят угрозу ИГИЛ в куда более тревожных и мрачных тонах, чем это делают их центральноазиатские коллеги или представители США, и чем это обстоит на самом деле», — утверждает эксперт.
По мнению аналитика, не обходится ни одного месяца без проведения различного рода конференций по «захвату» группировкой ИГИЛ Афганистана. Тема проникновения ИГИЛ к южным границам стран Центральной Азии — одна из самых распространённых спекуляций. Хотя для экспертов, знающих эту тему, понятно, что существуют серьезные противоречия между ИГИЛ и движением «Талибан», которые делают практически невозможным продвижение игиловцев на север через Афганистан, что присутствие маркируемых «игиловскими» отрядов на границе с Таджикистаном объясняется совершенно иными причинами, нежели радикал-исламская экспансия, да и отряды эти состоят вовсе не из сил ИГИЛ, и пришли к границам не с территории ИГИЛ.
Плохо то, что игры вокруг темы исламского радикализма вообще и ИГИЛ в частности попадают на благодатную почву внутренних проблем, превращаясь из мифических угроз в реальные риски для стабильности и выбора пути развития стран Центральной Азии.
По данным «Азия-Плюс», 23 сентября в Душанбе, Центром стратегических исследований при президенте Республики Таджикистан совместно с общественным движением «Друзья России» в Таджикистане было проведено заседание круглого стола с участием независимых экспертов, представителей общественных групп, сотрудников заинтересованных министерств и ведомств, а также представителей дипкорпуса, где обсуждались новые вызовы и угрозы со стороны ИГИЛ для стран Центральной Азии.
Отмечалось, что современный международный терроризм и религиозный экстремизм превратились в одну из опаснейших глобальных проблем современности и представляют серьёзную угрозу безопасности для всего мирового сообщества.
В процессе обсуждения большое внимание было уделено деятельности правоохранительных органов в сфере борьбы и профилактики преступлений, связанных с терроризмом и экстремизмом. Так, представитель министерства внутренних дел Таджикистана обратил внимание на роль информационно-коммуникационных технологий, которые активно используются экстремистами с целью привлечения молодых людей в свои ряды.
Также было отмечено, что Таджикистан является одним из самых активных участников в борьбе против новых вызовов и угроз, таких как экстремизм и международный терроризм.
По итогам встречи участники пришли к мнению, что с международным терроризмом и религиозным экстремизмом необходимо бороться только сообща, всем миром, так как он является общей болью и бедой для всего человечества.
По данным душанбинского Центра исламских исследований, многие выходцы из Таджикистана, оказывающиеся в Сирии, — это трудовые мигранты, попадающие под воздействие пропаганды на территории России, откуда они и направляются в зону конфликта. О мигрантах, как о группе риска, упоминается и в отчётах американского исследователя Ноа Такера, и в докладе помощника Генсека ООН, директора Регионального Бюро по странам Европы и СНГ Джихан Султаноглу. По её словам, экономическая миграция создает ряд новых вызовов: «Люди, покидающие свои дома и семьи, чтобы заработать, наиболее уязвимы и могут быть привлечены в группы экстремистов, в отличие от тех, которые остаются. Некоторые возвращаются с радикальными взглядами, а кто-то не возвращается совсем». «Радикальные идеологии связаны с высоким уровнем неравенства и несправедливости в обществе. Отсутствие надежды и отчаяние из-за социально-экономических или политических причин способствуют насилию, что может стать причиной разрастающегося недоверия между людьми и государством», — заявляла она ранее на июньской конференции в Душанбе. «Поэтому без региональной и международной координации усилий по борьбе с пропагандой ИГИЛ невозможно решить эту проблему», — заключает таджикский политолог Равшан Абдуллаев.
В последние годы все больше жителей стран Центральной Азии становятся жертвами пропаганды, активно ведущейся экстремистами через интернет — в соцсетях, мессенджерах и видеохостингах, а также на собственных ресурсах. По данным всё того же Ноа Такера, если выходцы из других стран вовлекаются по обе стороны конфликта в Сирии, таджикистанцы почти всегда присоединяются к ИГ.
Для властей Таджикистана угроза экстремизма стала официальной причиной запрета местной Партии исламского возрождения и ареста ее лидеров — их осенью прошлого года обвинили в подготовке государственного переворота, а также в связях с террористами в Ираке и Сирии. Ситуацию усложняет нестабильность в Афганистане, с которым граничит Таджикистан на юге.
По информации таджикских властей, до тысячи граждан их страны примкнули к рядам экстремистской группировки «Исламское государство» (ИГ), около 300 были убиты в боях в Сирии и Ираке, а более 60 вернулись оттуда на родину. Спецслужбами установлены личности чуть более четырехсот боевиков, в отношении которых возбуждаются уголовные дела. Однако по неподтвержденным данным от других источников, количество таджикистанцев в рядах ИГИЛ занижено властями в разы во избежание паники среди населения.
По информации Сафарова, в правоохранительных органах страны созданы отделы по работе с социальными сетями. «Если им удается вычислить того или иного «новобранца», то это единичные случаи и по большей степени связаны с неосторожностью самого преследуемого», — говорит эксперт. Он также акцентирует внимание на том, что борьба с экстремизмом должна быть направлена на анализ причин попадания людей под влияние «виртуальных миссионеров», методики их воздействия на людей. «Нужно дать людям альтернативу идеологии радикалов. Молодые люди без нормального образования и достойной работы, подвергающиеся гонениям по религиозному признаку, не рассчитывают на социальную справедливость от своего государства, становясь готовым материалом для вербовщиков», — рассуждает Сафаров в интервью Digital.Report.
Методы борьбы с пропагандой, используемые в Таджикистане — тотальная блокировка соцсетей и аресты пользователей, «лайкающих» и делящихся экстремистским контентом в социальных сетях, недостаточны, считает таджикский политолог Равшан Абдуллаев. «Пока всё, что мы видим — это реагирование, а не превентивные меры. Необходим анализ причин и прогнозирование тех болевых точек, которые могут спровоцировать людей на присоединение к рядам экстремистов», — говорит он в интервью Digital.Report. Вместо блокирования целиком соцсетей, их следует использовать в аналитической работе. «Если людей сажать за «лайки», они просто перестанут «лайкать», но не перестанут быть целевой аудиторией этой пропаганды», — считает Абдуллаев.
По мнению некоторых аналитиков, ИГИЛ представляет собой скорее мощную финансовую организацию, чем политическую. Пока что она активно занимается вербовкой сторонников, актами устрашения, ведёт бои, захватывает города, тренирует боевиков и т.д. Можно сказать, что так называемое «Исламское государство» пришло на смену Аль-Каиде, некогда тоже весьма могущественной террористической организации. Название Аль-Каиды в последнее время звучит все реже. Возможно, что через несколько лет и ИГИЛ уйдет на второй план, а на смену ему придет другая радикально настроенная группировка, цели которой будут схожи с теми, которые сегодня ставит перед собой так называемое «Исламское государство». Однако это вовсе не означает, что не нужно противостоять данному движению. Создание нового исламского государства, каким бы радикальным или умеренным оно ни было, предполагает бюрократические процедуры, создание институтов власти и т. д., а боевики ИГИЛ, по сути, – это «солдаты удачи», которые участвуют в вооружённом процессе, но вряд ли готовы к встраиванию в механизмы власти и государственного управления. Именно поэтому следует пытаться остановить и пресекать деятельность ИГИЛ, не дожидаясь того момента, когда с ним придется договариваться, как когда-то пришлось вступить в переговоры с представителями движения Талибан, которые так пока ни к чему и не привели. Несмотря на то, что пока ИГИЛ не предпринимает попыток вести предметный диалог, мировому сообществу не стоит затягивать с мобилизацией сил для борьбы с этой организацией.
В связи с этим решение, принятое на встрече глав внешнеполитических ведомств, ОДКБ предусматривает оказание экстренной военно-технической помощи таджикским пограничникам на таджикско-афганской границе. Кроме того, в Душанбе действует 201 российская военная база, которая при обострении ситуации и по запросу правительства Таджикистана может быть задействована для стабилизации обстановки. В распоряжении ОДКБ есть и КСОР, которые также могут быть привлечены к урегулированию ситуации.
Так почему же всё-таки всё больше граждан Таджикистана пополняют ряды ИГИЛ? Конечно же, это не только бедственное экономическое положение, но и социальная, религиозная и политическая несправедливость, царящие в их родной стране. И в поисках справедливости оскорблённые и обиженные мусульмане Таджикистана не могли не обратить внимание на новую и такую притягательную для них альтернативу, как ИГИЛ, с его громкими обещаниями – установить, наконец, для своих адептов, правильно уверовавших в истинного Аллаха, всемирный халифат. Идеология ИГИЛ не могла не стать для них убежищем, причём убежищем воинственным и опасным для всех остальных «неверных», не способных уверовать в спасительность этого халифата.
Не так давно стало известно, что исчезнувший в конце апреля бывший командир ОМОН МВД Таджикистана полковник Гулмурод Халимов примкнул к боевикам джихадистской группировки «Исламское государство».
Об этом он заявил в видеообращении, опубликованном в социальных сетях. На видео, предположительно сделанном в Сирии, Халимов поясняет, что присоединился к джихадистам в знак протеста против политики властей, которые не разрешают совершать намаз (каноническую молитву) и носить исламскую одежду.Довольно странно, что респектабельный высокопоставленный офицер, обласканный властью, ни в чём не знавший нужды и обеспечивший безбедную жизнь своей многочисленной родне, в одночасье стал боевиком ИГ, призывающим своих соотечественников совершить «хиджру» в ИГИЛ и оттуда начать «джихад» против «неверных» у себя на Родине, имея в виду существующий ныне в Душанбе режим. «Посмотрите в зеркало! Вы готовы защищать это государство, эту демократию, вы готовы за них умереть?!» — призывает полковник своих бывших сослуживцев.
В этом видеобращении хорошо видно, что бывший полковник, активный участник боевых операций в Таджикистане, прошедший обучение в подразделениях спецназа России и США, уже успел стать для боевиков ИГ непререкаемым авторитетом. «Этот халифат дойдёт до Таджикистана и вернёт свои земли», — угрожающим тоном заявляет новоявленный адепт идеологии ИГИЛ.
Как утверждают сведущие люди, вместе со сбежавшим полковником ушли и другие таджикские офицеры.
Согласитесь, что данная ситуация начинает приобретать особый статус, когда на сторону ИГ начинают переходить профессиональные военные.
Достоверно известно, что негодование полковника Халимова вызвало то, каким неподобающим образом руководство таджикского МВД планировало осуществление операции по дискредитации таджикских женщин, не пожелавших снимать хиджаб во время работы.
Необходимо признать, что рано или поздно правящий в Таджикистане режим не мог не столкнуться с ответной реакцией на ущемление прав таджикских мусульман: на ограничение их права совершать намаз, носить хиджаб, посещать мечети, на преследование священнослужителей, на травлю старейшей в регионе партии исламского возрождения и на многое другое беззаконие, творимое властями.
Как мы видим, мнения аналитиков относительно реальности угрозы ИГИЛ странам Центрально-Азиатского региона оказались весьма неоднозначными. Но, тем не менее, радикальную идеологию и кровавую деятельность ИГИЛ, как возможную непосредственную угрозу безопасности стран Центральной Азии, исключать не следует.
Анализируя сложившуюся ситуацию, многие эксперты сошлись в едином мнении хотя бы насчёт того, что противостоять радикальному исламскому экстремизму необходимо более тонко и деликатно, ведь жёсткие запреты и слишком гневные обвинения в адрес верующих мусульман лишь ещё больше разжигают веру в справедливость идей новоявленного халифата. Прежде всего, война должна вестись на уровне религиозных идей. И борьба за умы мусульман, это, видимо, сейчас один из наиважнейших вопросов современности.
Бахром Мусабаев, специально для TajInfo.Org