Каково шариатское подтверждение начала месяца Рамадан?
В преддверии священного для мусульман месяца Рамадан хотелось бы побольше узнать о происхождении и тонкостях этого божественного предписания. В анналах исламской богословской литературы существуют сотни книг на эту тему. Однако мы мало знаем о наследии наших татарских богословов. Этот клад мудрости только начинает открываться для российских мусульман. А ведь среди этих работ имеются настоящие шедевры, в которых сочетаются традиционные богословские взгляды и сугубо научный, экспериментальный подход к исследованию природных феноменов. Месяц Рамадан имеет самое непосредственное отношение к миру природы. Более того, начало месяца Рамадан определяется по такому конкретному природному явлению, как появление на небе серпа молодой луны. В самом начале прошлого века выдающимся татарским религиозным мыслителем Мусой Джаруллахом Бигиевым (1875-1949) был написан фундаментальный труд «Почему шариат предпочел лунное летоисчисление», в котором, помимо других интересных тем, рассматривается также и вопрос о способах определения начала месяца рамадан. Вниманию читателей предлагается один из разделов книги, посвященный данной проблематике в свете традиции и астрономии.
Каково шариатское подтверждение начала месяца Рамадан? (глава из книги М.Бигиева «Почему шариат предпочел лунное летоисчисление»)
Наш досточтимый Законодатель (Пророк Мухаммад), молитва ему и мир, устанавливал начало месяца Рамадан исходя из одного из трех свидетельств: 1) фактическая ру’йа (наличие на небосводе молодого месяца); 2) свидетельство заслуживающего доверие человека; 3) истечение срока (предыдущего месяца).
Со случаем ру’йа все ясно и вопросов здесь нет. Ибо в том, что касается коллективной жизнедеятельности, нет лучшего доказательства, чем очевидное свидетельство.
На второе место Пророк ставил свидетельство лица, которое заслуживает доверия. Иными словами, он принял во внимание доказательство на основе доверия. Ибо человек видит либо сам, или, если он сам не может видеть, то может опираться на свидетельство другого человека.
Пророк предписал каждому человеку порядочность, здоровую совесть (саламат видждан) и правдивость. Он обязал каждого человека быть честным сердцем и языком. Разум, религиозность и справедливость человека, говоря одним словом, его совесть, не позволяет лгать. По этой причине, исходя из врожденной нравственной чистоты человека, Пророк-Законодатель считал каждого человека достойным доверия в том, что касается его слов о событиях, имевших место в действительности. При этом он не принимал во внимание такие моменты, как свободен человек, или же он — раб, а также его веру или неверие (куфр). В любом случае, Законодатель принимает утверждения человека, согласно принципу «презумпции доверия» (та’мин мутлак).
Согласно правилу «презумпции доверия» каждый человек достоин доверия в том, что он говорит. Здесь нет места для таких условностей, как вера или неверие, свобода или несвобода. Здесь главным условием является только наличие элементарной здоровой совести. Иными словами, в том, что говорит человек не должно быть и следа таких негативных мотиваций, как личный интерес и корысть, измена и предательство, желание оговорить кого-нибудь или ввести в заблуждение. Если утверждение лица свободно от перечисленных настроений, то в таком случае с точки зрения Законодателя, его сообщение можно принять.
Если человек заявляет нечто, исходя из своей чистой совести, и при этом приводит в свидетели Господа, то, конечно, сказанное должно удовлетворить слушающего. Слова, подкрепленные таким образом, вне всякого сомнения, должны приниматься в качестве правды. Вот и Законодатель, конечно, принимает такие слова, не взирая на то, сказаны они свободным, или рабом, мужчиной или женщиной.
Ты поклялся, и я не отвернусь в сомнении, Ибо после клятвы Аллахом нет иного пути.
Основываясь на этом, Законодатель принимает свидетельство любого человека о том, что тот видел молодой месяц-хилал, знаменующий начало Рамадана.
В случае, когда серпа молодого месяца никто не видел и никто не свидетельствовал о том, что видел его, то Законодатель отталкивается от максимального количества дней в предыдущем месяце Шаабан, а именно: от тридцати дней. После того, как прошло тридцать дней Шаабана, вне зависимости от того, показался молодой месяц, или нет, предписывается начать обязательный пост. Ибо ни один месяц лунного календаря не может продолжаться более тридцати дней. День, наступающий после тридцати дней предыдущего месяца, несомненно, является началом Рамадана. Законодатель никогда не отвергал то, что подтверждалось неопровержимыми фактами. Да и мог ли Законодатель отрицать очевидное, если он удовлетворялся даже умозрительными (зинни) доказательствами, которые имели отношение к жизни и быту людей, в общем?!
Далее нам осталось решить две проблемы: первая — почему Законодатель установил три способа определения начала месяца Рамадан? И второе: Да, Законодатель опирался на эти три способа определения начала Рамадана, и это — факт. Но значит ли это, что он отвергал другие доказательства, если они имели место?
Первая проблема: Нет сомнения в том, что предписания, касающиеся всех членов общины, могут основываться только на самых очевидных и доступных вещах. Вещи общего характера не могут основываться на платформе частного. Такие вещи, как пост в месяц Рамадан, налагаемые на каждого человека, будь он ученым астрономом или же неграмотным обывателем, привязаны к таким свидетельствам, которые одинаково очевидны для всех: и для зрячих, и для слепых, умеющих считать, и не владеющих такими знаниями. Непосредственное наблюдение молодого месяца, знаменующего начало Рамадана, чье-то свидетельство об этом или, наконец, истечение максимального количества дней месяца Шаабан не могут считаться самыми доступными доказательствами общего характера, которые в одинаковой степени известны каждому человеку. По этой причине Законодатель считал достаточным наличие одного из этих трех источников информации.
Вторая проблема: выше мы сказали, что в вопросах, имеющих отношение к состоянию уммы в целом, Законодатель в качестве основы брал вещи, которые были максимально очевидными и ясными для всех. Он никогда не принимал в качестве обоснования того или иного предписания общего характера данные, которые имелись на руках лишь отдельных представителей ученого мира.
Поэтому, сколь бы точными и неопровержимыми не были расчеты и вычисления специалиста, Законодатель не принимал их в качестве доказательства. Но это не значит, что отрицаются точные математические выкладки, равно как не означает игнорирования сообщений астрономов и, вообще, ученых. В основе этого лежит то, что принятие в качестве основы для предписаний всеобщего характера столь деликатных и узко специализированных явлений никак не соответствует легкости, простоте и доступности шариата для широких масс.
На деле закон ислама основан на принципе упорядоченности, вытекающем из аятов Господа, на неукоснительной и не знающей нарушений последовательности процессов, провидимых в движение божьим могуществом. Такой шариат никогда не будет отрицать вычисления ученых.
«В творении Милостивого ты не увидишь никакой несообразности. Взгляни еще раз: Видишь ли ты какой-нибудь изъян?» (Коран, 67: 3)
Отрицание того, что категорически подтверждается математическими выкладками, игнорирование упорядоченного движения небесных тел, являющегося самым ярким свидетельством господнего всемогущества является величайшим преступлением, несовместимым не только с исламским шариатом, но даже с любым человеком из тех, кто называет себя мусульманином.
«Препирательство тех, которые оспаривают знамения Аллаха без всякого довода, явившегося к ним, весьма ненавистно Аллаху и верующим» (Коран, 40: 35).
Почему Законодатель в том случае, когда нет ни визуального наблюдения новолуния, ни свидетельства от достойного доверия лица, отсылает нас к подсчету дней?
Если бы движение Луны по орбите не было упорядоченным, тогда как можно было бы доказать, что 31-й день является началом Рамадана?
«Он — Тот, Кто даровал солнцу сияние, а луне — свет. Он установил для нее фазы, чтобы вы могли вести летосчисление и знали счет» (Коран, 10: 5). «Солнце и луна движутся согласно рассчитанному порядку» (Коран, 55: 5).
Эти два аята, равно как и многие другие со схожим значением категорически свидетельствуют о том, что Солнце и Луна движутся согласно графику, которому неведомы нарушения и искажения. Конечно, математические расчеты таких упорядоченных процессов имеют самый неопровержимый вид. Исходя из этого, Благородный законодатель никогда не отрицал и не позволял отрицать точные и проверенные расчеты специалистов. Ни одному человеку, верящему в истинность и святость Благородного законодателя, не придет в голову заявить, что «Шариат отвергает вычисления, полученные в результате наблюдений ученых».
Для ученых начало месяца является результатом консенсуса - иджма. Это своеобразная форма общего согласия. Но шариат не принимает такое соглашение. Согласно шариату начало месяцев определяется по факту ру’йа. Если вычисления ученых свидетельствуют о том, что молодой месяц можно видеть на небосклоне, то в этом случае, месяц Рамадан, конечно же, считается начавшимся. Естественно, что шариат, который способен опереться на свидетельство достойного доверия человека, никогда не будет отвергать очевидных и неоспоримых феноменов, следующих своим чередом согласно порядку, заданному Господним могуществом. Если мы предпочтем показания часов, созданных руками человека, то это будет великой дерзостью по отношению к природным часам, которые заведены и функционируют вечно, повинуясь божьему могуществу и силе.
Исламский шариат побуждает нас отстраняться от искусственности и излишней дотошности. Если начало месяца Рамадан не подтверждается непосредственным наблюдением нового месяца или словами свидетеля, который видел его своими глазами, шариат не предписывает нам перестраховаться, начав пост тридцатого Шаабана, но велит завершать количество дней предыдущего месяца . Ибо искажение религии начинается с излишней щепетильности и дотошности. К примеру, монашество, являющееся вечной причиной взаимного противостояния небесной религии и человеческой жизни, возникло из придирчивости. Именно придирчивость является причиной навязывания в качестве обязательного того, что исполнялось из предосторожности.
По этой причине, если отсутствует ру’йа или некто, свидетельствующий о ней, шариат не предписывает нам начинать пост в тридцатый день Шаабана.
Но, что это? Это ничто иное, как послабление, которое шариат делает для нас; это стремление шариата избавить нас от мании придирчивости в условиях, когда нет доказательств начала Рамадана. Это никогда не было, и никогда не будет принуждением нас к отрицанию очевидного.
Исходя из этого, если согласно вычислениям наблюдателей тридцатый день окажется первым днем Рамадана, то Благородный законодатель будет полностью согласен с этим. Но он не станет навязывать кому бы то ни было данные таких наблюдений. Он не говорит: «Занимайся вычислениями, определяй момент, когда начинается ру’йа, и только после этого приступай к посту». Но если некто, занимаясь вычислениями, установил момент начала ру’йа, то пусть поступает в соответствии со своим убеждением. Если же он сообщает об этом остальным, то его утверждение согласно правилу презумпции доверия, будет принято, в качестве свидетельства лица, пользующегося доверием.
Несмотря на то, что шариат не обязывает кого бы то ни было повиноваться математическим выкладкам и точным расчетам, он, тем не менее, никогда не отвергает и не игнорирует очевидных вещей.
Верно и то, что Благородный законодатель не предписал нам вести наблюдения, для того чтобы точно знать момент начала поста в месяц Рамадан. Но это не означает, что он отвергает данные наблюдений. Это лишь послабление. Поблагодарим его за это, и не будем совершать преступление по отношению к шариату, говоря, что «шариат отвергает данные наблюдений».
Что касается меня, то вопрос об отношении к результатам наблюдений настолько прост, что сама постановка вопроса о том, принимает ли шариат во внимание данные, полученные в ходе наблюдений, или нет, является бессмысленным делом.
О, Аллаh! Одари нас благодатью инсаф! Мы совершенно потеряли стыд: Мы принялись обвинять ислам во всех мерзостях, которые нам присущи. Совершая безнравственные поступки, мы приноровились виновато разводить руками, мол: «Что поделать, такова исламская мораль!» Мы принялись искать в источниках шариата обоснования не то чтобы одной лжи, но тысяч ложных вещей. Отвергая науки и просвещение, мы, не краснея, делаем это от имени священного ислама. Мы, не стесняясь, валяем в грязи нашу религиозную литературу, прикрываясь словами: «Такой-то имам сказал, что полдень во всем мире один и тот же, поэтому не обращайте внимания на слова астрономов», и не воздерживаемся от клеветы в адрес имамов. Мы упорно продолжаем сталкивать между собой лоб в лоб шариат с просвещением и наукой, которые сражаются с нашим дремучим невежеством.
Давайте, проявив порядочность, сражаться с неопровержимыми фактами в одиночку. Если факты при этом возьмут верх, то пусть побежденными будем мы, а не наш шариат. Если же мы ступим на путь заблуждения, то пусть по нему пойдем мы, а не шариат.
Перевод с татаро-османского А.Хайрутдинова