Как силовики при помощи стукачей устраивают рейды в мечетях...
Людям уже страшно молиться приходить. Сегодня пятница, особый день, мы всегда намаз в пятницу вместе делаем, это очень важно для нас», — объясняет выходец из Таджикистана Сохроб, сотрудник склада на оптово-розничном рынке «Садовод». Он приехал в Россию три года назад, купил квартиру в микрорайоне Южный — это часть подмосковного города Котельники. На первом этаже многоэтажки, возле которой мы стоим, — молельная комната, или «мечеть». Опознавательных знаков нет, но весь район знает, что по пятницам тут собираются десятки, а то и сотни верующих. Точнее, собирались — теперь здесь пусто.
Именно в Котельниках развернулось, пожалуй, одно из самых масштабных противостояний мусульман, местных жителей и силовиков — последние с мая 2023 года провели в районе сотни рейдов. Точное число не сообщали, но только за неделю с 19 по 25 июня, по данным МВД, по результатам задержаний и проверки документов депортировали свыше 7 тысяч иностранцев, преимущественно из стран Центральной Азии. Задержанных с нарушением законного пребывания в России депортировали, а получивших российский паспорт заставляли встать на воинский учет или заключить контракт с Минобороны. Но летом это были единичные случаи: мусульман тогда больше всего возмущало хамское поведение силовиков, а не факт возможного участия в военных действиях.
«Представляете, там 150 человек читают намаз, и врываются 20–30 сотрудников ОМОН. Может, не надо так?» — сотрудник халяльного кафе Самир показывает видео с телефона. Он оказался свидетелем одного из рейдов. Силовики ворвались в молельный дом 14 июля прямо во время общего намаза, ходили там в обуви, что недопустимо по правилам ислама, сорвали молитву и оскорбляли собравшихся. «Говорили, что мы грязные, что ноги моем в раковине для рук, — вспоминает Самир, — Очень грубо обращались».
Проверить документы они могли после окончания молитвы у входа, но предпочли силовой путь, недоумевает собеседник. Официально рейды силовиков были направлены против нелегалов. Но фактически превратили жизнь в ад для всех местных мусульман, говорят Самир и Сохроб.
«Они иногда сначала забирают, потом проверяют документы уже в отделении. А я же работаю! — говорит Сохроб. — Если заберут в полицию, то это до вечера. У меня есть российский паспорт, прописка, все законно. Но ты никогда не знаешь, чем закончится рейд».
«Да, мечети неофициальные. Но других у нас нет»
«Молельные дома, которые тут есть, вообще-то работают не совсем легально, — признает Сохроб, подразумевая, что они не зарегистрированы как религиозные организации, а работают как культурные центры. — Но у нас нет других. Где нам молиться?»
Официальных мечетей в Москве пять. При этом в столице по разным данным живут от 3 млн до 4,5 млн мусульман. Коллективная пятничная молитва, или джума-намаз, относится к разряду обязательных, поэтому опция, которую предлагают некоторые националисты, — «молиться тихо, в доме, и не отсвечивать» — правоверным мусульманам не подходит.
В Котельниках мусульман больше, чем в других подмосковных и московских районах, и это бросается в глаза. Все дело в «Садоводе» — огромный центр оптово-розничной торговли расположен рядом. В окрестностях много строек. Местные в основном живут в домах 70-80-х годов постройки. Мигранты, многие из которых уже граждане России, селятся в новостройках типа микрорайона Южный.
Помимо уличных активностей, националисты новой волны организуют и культурный досуг. Лекции для сторонников «Русской общины» читает Роман Силантьев — тот самый эксперт, чье заключение на основе несуществующей науки деструктологии легло в основу уголовного дела против режиссера Жени Беркович и драматурга Светланы Петрийчук. Ученый нашел признаки экстремизма в их пьесе «Финист ясный сокол» — о россиянках, которые бегут в Сирию, чтобы стать женами террористов. На основании в том числе его экспертизы Беркович, которая воспитывает двоих детей с особенностями развития, обвинили в оправдании терроризма и отправили в СИЗО.
Именно о деструктологии Силантьев прочитал лекцию в «Русской общине» 16 сентября. Эксперт более часа объяснял слушателям, почему украинские власти — это по сути тоталитарная секта. По его словам, Киев организовал массовые обзвоны российских граждан под видом сотрудников «службы безопасности Сбербанка», чтобы похищать деньги с карт и создавать базу особо доверчивых россиян. «Мы их видели, эти кол-центры со свастиками!» — поделился Силантьев.
Также Украина оказалась виновата в росте числа подростковых суицидов в России путем запуска «игр смерти» среди российских детей; школьные шутинги, по мнению «эксперта», в России тоже провоцирует Украина. Послушать лекцию в московской гостинице «Космос» собралось около 80 человек. Это было первое подобное мероприятие — но, как заявили организаторы, не последнее.
Силантьев читает лекции и для сотрудников ФСБ, и сам, по данным портала ChechenNews, является сотрудником ведомства в запасе в звании полковника. А также руководит Правозащитным центром Всемирного русского народного собора под патронажем РПЦ и патриарха Кирилла. Вообще Силантьев последовательно продвигает теории заговора — о том, что США вредят России с помощью НКО, сект и ваххабитов. Он скандально известен своей исламофобской риторикой, что многое объясняет в его сотрудничестве с «Русской общиной», выступающей против мигрантов.
С наступлением осени повод для беспокойства появился и у легально живущих в России выходцев из Центральной Азии. Полиция в Белгороде, Санкт-Петербурге, Краснодарском крае и Чувашии уже задержала десятки получивших российское гражданство мигрантов и доставила их в военкоматы для постановки на учет.
В Новой Москве жертвами рейдов становятся не только трудовые мигранты, но и студенты, а также врачи и медперсонал больницы № 40 в Коммунарке. Особенно часто обходы устраивают в районе ЖК «Испанские кварталы» — рядом много строек, оптово-розничный комплекс Фуд-сити и промзона «Индиго». Тут же живут студенты МГУ, РУДН и МГИМО.
Картина с дежурящими автозаками стала для района уже привычной. На этот раз двое полицейских задержали группу студентов. Аккуратно одетые молодые люди, которым на вид вряд ли дашь больше 18 лет, пытаются объяснить сотрудникам, что они программисты, а один — будущий медик.