Исламский проект в России почти созрел — антрополог
Действия российского силового блока в последние годы подтолкнул десятки тысяч российских мусульман эмигрировать в Турцию, а тысячи радикализировались и выехали на войну в Сирию. Чем вызвано давление на «нетрадиционных» мусульман в России? Помогает ли оно в борьбе с терроризмом? Прекратились ли вооружённые конфликты на Северном Кавказе? И почему ислам в России становится политической силой? Об этом в Варшаве Александру Папко рассказывает руководитель исследовательского центра RAMCOM, ученый антрополог Денис Соколов. В Варшаве Денис Соколов принял участие в дискуссии «Путин и джихад. Российские мусульмане между Кадыровым и Исламским государством».
Александр Папко: Господин Соколов, во время дискуссии вы говорили, что во многих регионах России происходит планомерное преследование мусульман. В чем оно выражается, и почему это происходит?
Денис Соколов: Ну, во-первых, не всех мусульман, а только тех, кого называют нетрадиционными. В разных регионах России это понимают по-разному. Формального описания того, что такое «правильный» мусульманин, а что такое «неправильный», не существует. Это первая проблема. Вторая проблема заключается в том, что в России криминализовано инакомыслие – власти наказывают за убеждения, которые сами определяют как экстремистские. Законодательно закреплено преследование мусульман, которые относят себя к той или иной группе, причисленной государственными властями к экстремистской: партии «Хизб ут-Тахрир», движению «Таблиги джамаат», нурсистам, салафитским движениям и так далее. Это дает возможность преследовать людей.
А.П.: Зачем это делается? Это борьба с терроризмом?
Д.С.: Я не думаю, что это имеет отношение к борьбе с терроризмом. Это позволяет спецслужбам имитировать бурную деятельность. Я не вижу в этом смысла в перспективе борьбы с терроризмом. В этом есть смысл с точки зрения бюрократизации религии, попыток государственных властей отдать контроль над верующими в руки некоторых религиозных общин, управлять ими. Однако такая тактика неэффективна. Религией, идеями невозможно управлять. На эти грабли наступают все режимы, не только российский. Как только государственные власти приходят в мечети — мусульмане из мечетей уходят.
А.П.: В 2000-е годы много говорилось о проблеме партизанской войны и исламского терроризма на Северном Кавказе. Решена ли сегодня эта проблема? Стал ли Кавказ спокойным регионом?
Д.С.: Спокойным регионом Кавказ не стал. Другое дело, что крупные политические игроки, которые использовали повстанческое движение в своих политических целях, уже нейтрализованы. Сильного партизанского движения сейчас нет. Однако назревают новые конфликты: земельные, межэтнические, политические. Дальше станет понятно, как ситуация будет развиваться.
А.П.: На Северном Кавказе местные власти и силовики угрозами вытолкнули огромное количество мусульман в Турцию, Западную Европу, Украину, а также в Сирию. Выезд российских мусульман в Сирию — это опасный феномен? Если эти люди вернутся, они привезут с собой войну?
Д.С.: Не так много их вернется, потому что большинство из них погибло. Однако это опытные люди, которые могут присоединиться к вооруженным конфликтам, если те начнутся. Таких людей не так много нужно, чтобы небольшой локальный конфликт перерос в гражданскую войну.
А.П.: Во время своей презентации вы озвучили довольно провокационную мысль о том, что Чечня Рамзана Кадырова — это политический исламский проект, который может стать примером для других регионов России. Станет ли весь Северный Кавказ похож на Чечню под руководством Кадырова?
Д.С.: Я говорил о том, что Кадыров является общероссийским политическим проектом, что он стал лидером мусульман. Чечня — это особый регион, который особым образом управляется. Я не думаю, что Чечня может стать примером для Дагестана, Кабардино-Балкарии или даже Ингушетии. Но исламский политический проект назревает в России. Он уже есть. Так получилось, что пока что его наиболее ярким лидером является Кадыров. Протестный политический исламский проект в России почти созрел. Как только появится возможность, он будет реализован. Мусульман в России много, спецслужбы ведут против них вялотекущую войну. Прессинг и преследования – это реальность. Ответ на все это практически неизбежен.
А.П.: Мой последний вопрос касается Беларуси. Недавно состоялась встреча Александра Лукашенко и Рамзана Кадырова. Зачем глава Чечни приехал в Минск со всей властной верхушкой своего региона? О чем велись переговоры: неужели действительно о сборке в Чечне белорусской сельхозтехники?
Д.С.: У меня нет инсайдерской информации, поэтому я пока не понимаю, что произошло. Кадыров, кажется, диверсифицирует свой имидж. Возможно, ему кажется, что ему удастся запустить экономику в Чечне с помощью Беларуси. Но я не вижу правовых условий для развития какой бы то ни было экономики в Чечне — кроме получения денег из государственного бюджета и их последующего распределения.
А.П.: А может два авторитарных лидера, которые получают деньги из Москвы, пытаются вместе нажать на Владимира Путина?
Д.С.: Это проигрышная стратегия, потому что Кадыров и Лукашенко — это конкуренты за деньги Москвы. Возможно, с этим и связана поездка Кадырова: он поехал посмотреть на своего конкурента.