Ибн Таймийа в оптике Риза Фахретдина. Рецензия на книгу «Ибн Таймийя»
Едва успела региональная общественная организация» Культурно-просветительский центр «Форум» издать в Москве книгу «Ибн Таймийя», как в Казани при виде имени её автора на обложке кое-кем был немедленно сделан вывод: ага, пропаганда салафизма среди поволжских татар началась не в 1990-е годы, а гораздо раньше — в начале прошлого века! и заниматься этим начал Ризаэтдин Фахретдин!
Придётся подучить с этими алармистами матчасть и обратиться к Татарской энциклопедии, где говорится о том, что в своих научных работах особое внимание Фахретдин уделял роли личности. Об этом свидетельствуют его книги из серии «Мәшһүр ирләр» («Знаменитые мужи»): о жизни и деятельности Ибн Рушда (1905), аль-Маари (1908), аль-Газали (1910), Ибн Таймийи (1910), Ибн Фадлана (1915), Ибн Батутты (1917), а также книга «Мәшһүр хатыннар» («Знаменитые женщины», 1905), посвященная известным мусульманкам. К этому циклу примыкают десятки его статей, опубликованных в журнале «Шура» в рубрике «Знаменитые люди и великие события». Отдельного упоминания достоин многотомный биобиблиографичекий труд «Асар» («Памятники»), в котором учёный воздал должное алимам Волго-Уральского региона и Сибири, причём с критическими замечаниями по богословским и историческим вопросам. Глубина осмысления значимости каждого из деятелей и охват использованных источников до сегодняшнего дня не превзойдены. В целом историческим работам Ризы Фахретдина присущи «обилие фактического материала, стройность изложения, ясность авторской позиции».
Ризаэтдин Фахретдин - в центре, в чалме
Таким образом, биография имама Ибн Таймийи является лишь одной из книг его «серии ЖЗЛ» и первым переводом со старотатарского на русский её небольшой части. А раз так, ревнители политкорректности ничтоже сумняшеся могут переадресовать претензии издателям и спросить: почему в первую очередь для перевода было выбрано жизнеописание Ибн Таймийи, жившего в далеких XIII–XIV веках? Уж не потому ли, что этот средневековый имам является предтечей салафизма и «ваххабизма»?
Не побоимся, с некоторыми оговорками, ответить утвердительно на этот вопрос. Да, его многие считают предтечей «чистого, изначального ислама эпохи Пророка Мухаммада» и его исторической производной — пресловутого «ваххабизма». Поэтому именно личность Ибн Таймийи сегодня представляет наибольший интерес — не только в религиозно-богословском аспекте, но и политическом. В последнее время в мусульманской среде идеи именно этого исламского ученого актуализировались; многие даже придают ему значение более важное, чем четырем имамам, основателям ныне существующих мазхабов (богословско-правовых систем) — Абу Ханифе, аш-Шафии, Маликуи Ибн Ханбалу.
Не будем при этом забывать, что Риза Фахретдин, родившийся в1858 году, во времена царствования императора Александра II, является представителем джадидизма — обновленческого направления в тюрко-татарском сегменте ислама. Свои религиозно-мировоззренческие взгляды он изложил в работах «Дини вә иҗтимагый мәсьәлләр» («Религиозные и общественные проблемы») и «Джавамигуль каләм шархе» («Комментарии к сборникам хадисов»), а именно: на проблемы реформирования мусульманского мира в Новое время; совместимость ислама и науки; новометодное религиозное образование; равноправное положение женщины и мужчины в семье и социальной жизни; наконец, призывал вернуться к первоначальному «чистому» исламу, без позднейших средневековых наслоений. Что интересно, передовую теорию Фахретдин подкреплял… беллетристикой: им написаны две повести — «Сәлимә, яки Гыйффәт» («Салима, или Целомудрие», 1889) и «Әсма, яхуд Гамәл вә җәза» («Асма, или Проступок и наказание», 1903), — в которых ратуется за приобщение народа к передовой европейской культуре и эмансипацию женщин.
О многом говорит и факт того, что Фахретдин ушёл из жизни, будучи муфтием Центрального духовного управления мусульман России и Сибири, в 1936 году — когда была принята Конституция СССР, провозгласившая построение социализма в отдельно взятой стране. То есть, в отличие от Ибн Таймийи, который вплоть до погибели в тюрьме наживал врагов среди современников из-за своего прямодушия и непрерывной борьбы с ширком и нововведениями, то был человек уживчивый, адаптивный. Получается, в нашем случае трудно найти бо́льшую разницу между биографом и героем его повествования, чем между татарским ученым и ближневосточным имамом.
Поскольку своей первостепенной задачей Фахретдин видел внесение в религиозное мировоззрение татарского народа рационализирующего начала (так называемой «твердой пищи», по выражению Рене Генона), он был предельно объективен в изложении идей и поступков человека, которому, безусловно, симпатизировал. Автор здесь неукоснительно следовал своему кредо: «Весами людских благодеяний и прегрешений, совершенных при жизни, являются свидетельства и суждения их противников».
Так, в главе 8 под названием «Враги» «в широкой временной перспективе» изложены сведения о 19-ти наиболее известных противниках Ибн Таймийи, а также о том, что стало причиной их враждебности (для этого автору пришлось проштудировать все их книги, имевшиеся в библиотеке). В следующих главах — «Критика» и «Порицания» — Фахретдин разграничивает понятия «критика» и «ненависть»: «Вполне возможно, Ибн Таймийа говорит неверные вещи, а его суждения ошибочны, этого нельзя отрицать. У каждого есть право обосновать доказательствами неверность его слов, привести явные доводы об ошибочности его суждений (при условии наличия способности к этому). Всякий может действовать законным путём. Однако ни у кого нет права ради этого затрагивать личность Ибн Таймийи и говорить заранее, вмешиваясь в предопределение, которое является прерогативой Аллаха Всевышнего». (Вам не кажется, что это ценнейшая рекомендация для нынешних любителей словесных баталий в соцсетях и интернет-форумах?) И только вслед за критикой взглядов Ибн Таймийи Фахретдин располагает в книге главу 11 — «Его сторонники и их похвала», — ещё раз подчеркивая: «наше сочинение не житие святых, а биография».
В свете вышесказанного не будет самонадеянным заявить, что чтение книги «Ибн Таймийя» своего рода эдьютейнмент (от англ. education — образование, entertainment — развлечение): узнаешь массу занимательных исторических фактов и заодно учишься дисциплине мысли, умению приводить аргументы в споре и отточенной логике. Причём учиться всему этому мы можем не только у Ризы Фахретдина, но и у самого Шейха аль-ислам: в главе13 «Испытания Ибн Таймийи» приведён дословный обмен репликами между ним и его недругами. По их наущению правитель Египта в 1306 году дважды повелевал организовать в Дамаске собрание городских ученых, муфтиев, кадиев и шейхов всех четырех мазхабов для проверки вероубеждения «еретика». И всякий раз его вина не была доказана. В итоге Ибн Таймийа был вызван султаном в Египет для публичного разбирательства, где озвучил отповедь назначенному оппоненту: «Враг никогда не бывает судьей, подобное выходит за рамки шариата. Возможна ли справедливость в трибунале, где судьей является обвинитель?» За эти слова Ибн Таймию заключили в тюрьму.
Однако, оказываясь в неволе, Ибн Таймийа всякий раз превращал застенки в Дома праведности. Увидев, что заключённые не совершают намаз, предаются пустой болтовне и игре в шахматы, он тотчас начинал проповедовать «пленяющими умы речами», и через какое-то время азаны, коллективные намазы и научные собрания входили в тюремный распорядок дня.
Немало интересных сведений содержится и в начальных главах книги, посвящённых родословной и обучению Ибн Таймийи. Например, о том, что его квалификация в хадисоведении была «запредельной», а познания необычайно обширны, чему в доказательство приведён отзыв авторитетного современника: «То, что другие цедили ложкой, Ибн Таймийа черпал ковшом и лицезрел сквозь большое окно то, что иные видели через игольное ушко».
Несомненно, от читателя потребуют умственного напряжения теоретические главы «Его сочинения» и «Некоторые затронутые им проблемы». В них излагаются трактовка Ибн Таймией ключевого положения исламской религии — строгого единобожия, а также те положения исламской доктрины, которые из этого вытекают. Например, недопустимость возведения мечетей на могилах пророков и «авлия» (близких Аллаху).
Шигабутдин Марджани изучал труды Ибн Таймийи ещё до самого муфтия Ризаэтдина Фахретдина
Особо интересна для татарстанского читателя будет глава 12 «Ибн Таймийя в среде российских мусульман». В ней, кстати, проясняется, кто на самом деле является первым из мусульманских учёных России, изучавших Ибн Таймию, — по мнению Фахретдина, то был «достопочтимый Марджани». Ну и напрочь разбивает аргументы «алармистов» о некритичном восприятии идей Ибн Таймийи татарскими мыслителями отрывок из письма Галимджана Баруди, адресованного автору книги: «Убеждения Ибн Таймийи во всех отношениях прекрасны. Однако, по-видимому, он не был воспитан на пути тасаввуфа и не получил долю изысканного вкуса практикующих его. Я полагаю, именно поэтому он оставил свои, подобные океану, знания в декларативном нормированном виде».
Между тем сам Ибн Таймийа считал тасаввуф (учение суфиев) «еретическим путём» наряду с «каламом» (рационалистическим мусульманским богословием). Со всеми критическими доводами средневекового богослова в пользу этого мнения также можно ознакомиться в анонсируемой книжной новинке.
Будем надеяться, что после знакомства с ценным первоисточником на русском языке подозрения в пропаганде салафизма растают, как злая Бастинда; в нашем случае — в свете понимания контекста совсем другого времени. Негативный ореол вокруг этого направления в исламе еще не был создан последователями «археолога» Лоуренса Аравийского, и Ибн Таймийа являлся для Ризы Фахретдина в первую очередь исторической фигурой. Да, привлекательной, интересной, но главное — полезной в деле совмещения ислама, очищенного от мистицизма и суеверий, с научным знанием.
***
В Казани книгу можно приобрести в книжном магазине «Восток» (бывший «Пять звёзд») у Масгута на ул. Парижской коммуны.
Галина Зайнуллина